37 
– Ну, наденешь ее в следующий раз.
– Я никогда больше не выйду замуж. Из меня не получится хорошая жена. – Пока мать, вытаращив глаза, переваривала это заявление, Грейс выскочила из машины, просунула голову в окошко и чмокнула Обри. – Веди себя хорошо, детка, слышишь? И не выпрашивай у бабушки слишком много конфет.
– У бабушки много шоколада.
– Как будто я сомневалась! Пока, малышка. Пока, мама. Спасибо.
– Грейс… – Но что она могла сказать? – Обязательно позвони, когда освободишься. Я приеду и заберу тебя.
– Посмотрим. И не позволяй Обри измываться над собой, – добавила Грейс, взбегая по ступенькам на веранду.
Этан, Филип и Сет наверняка сейчас на верфи. Грейс прекрасно все рассчитала. Она очень долго убеждала себя в том, что не должна испытывать неловкости после событий предыдущей ночи, но хотела немного успокоиться, прежде чем встретиться с Этаном лицом к лицу.
Тепло и уют гостеприимного дома Куинов приносили Грейс душевный покой. Она всегда с удовольствием наводила здесь порядок, а сегодня ее подгонял и инстинкт самосохранения. Она так хотела быть нужной и вкладывала в работу всю душу… Хотя вряд ли для уборки дома нужна душа, думала Грейс, машинально водя по полу старым полотером. Результат будет тем же: Анна вернется в безупречно чистый дом, полный ароматов свежих цветов.
Ни одна женщина не должна возвращаться из свадебного путешествия в хаос и грязь, а, видит бог, мужчины этого семейства в избытке создают и то, и другое.
«Я нужна здесь. Я здесь необходима, черт побери! И я сделаю все, чтобы доказать это», – пообещала себе Грейс.
Закончив с полами, она поднялась в спальню Кэма и Анны, доставила в вазу Цветы, которые выпросила у Ирэн… Затем раз пять переставила вазу, прежде чем обругала себя за глупость. Анна все равно поставит их там, где захочет. И вполне вероятно, изменит все остальное. Скорее всего Анна захочет обновить всю обстановку, решила Грейс, наглаживая выстиранные ею тонкие летние занавески, пока на них не осталось ни единой морщинки.
Анна – горожанка до мозга костей. Возможно, ей не нравится старая мебель и безыскусные деревенские мелочи. Не успеешь оглянуться, весь дом будет сверкать стеклом и пахнуть кожей, все чудесные вещи профессора Куина отправятся на чердак, а на их местах появятся современные скульптуры, которые не способен понять ни один нормальный человек. Полы застелют коврами, стены перекрасят в какой-нибудь яркий цвет, режущий глаза.
Еле сдерживая поднявшееся в ней негодование, Грейс развесила занавески, затем прошла в ванную комнату, чтобы подрезать стебли роз… Любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, понял бы, что этот дом нужно лишь чуть-чуть освежить. Если бы спросили ее мнение…
Грейс уставилась на свои сжатые кулаки, затем перевела взгляд на отражение в зеркале над раковиной: пылающие щеки, сверкающие глаза, стиснутые зубы.
– Господи, Грейс, что с тобой случилось? – Она покачала головой, не зная, смеяться или плакать. – Во-первых, тебя никто не спрашивает, а во-вторых, ты даже не знаешь, собирается ли Анна что-то менять.
Только если изменить хоть самую малость, все станет не таким, как прежде. Грейс вздохнула, продолжая разглядывать свое отражение.
Этан признался, что думает о ней. Что же именно он думает? Она – не красавица и слишком худа, чтобы говорить о сексуальности. Иногда она чувствует на себе мужские взгляды, но мимолетные.
Она не остроумна и не так уж умна, она не умеет ни поддерживать легкую беседу, ни флиртовать. Джек как-то сказал ей, что она надежна, и на некоторое время убедил их обоих, будто именно это ему нужно. Однако надежность не относится к тем качествам, которые привлекают мужчин.
Вот если бы ее скулы были повыше, или ямочки на щеках поглубже, или ресницы гуще и темнее, если бы волосы хоть немного вились, а не были бы прямыми, как палки… Почему-то ген, отвечающий за кокетливые кудряшки, проскакивает в их семье через поколение.
Так что же думает Этан, когда смотрит на нее? Дай бог, ей хватит смелости спросить его!
Грейс все смотрела и смотрела в зеркало и видела.., самую обыкновенную женщину.
Вот когда она танцевала, она не чувствовала себя обыкновенной. Она чувствовала себя красивой, и особенной, и заслуживающей своего имени [5].
Грейс присела в изящном реверансе, приподнялась на носки, чувствуя, как тело звенит от удовольствия, и медленно закружилась… И замерла, мгновенно побледнев:
37 
