76 
Герцог самонадеянно ухмыльнулся.
– А вы, оказывается, суеверны, Шарлотта!
– Нет. Но ведь король еще не мертв и не монах.
– Ха! Что он может сделать? Он у меня в руках. Это простофиля, пустое место…
Шарлотта нахмурилась и слегка покачала головой. Как можно считать простофилей сына Медичи, который в своих ослабленных болезнью руках цепко держит тысячи нитей и продолжает вести свою изощренную игру? Он не даст лишить себя королевства! К тому же он остается победителем при Жарнаке и Монконтуре и лучшим клинком Франции. Порой самонадеянность и неосторожность ее Анри огорчала Шарлотту.
– Никогда нельзя недооценивать противника, монсеньер, – сказала она с глубоким вздохом. – Я хорошо знаю короля. Поверьте, он еще более опасен, когда болен и пассивен…
Говоря это, она пробегала взглядом по лицам сидевших за столом гостей, пока глаза ее не остановились на одном из них. То был веселый выпивоха, производивший не меньше шума, чем десяток других гостей. Он безостановочно произносил победные тосты в честь герцога Гиза. Маленького роста, с живыми глазами и смуглым лицом, он производил впечатление человека совершенно пьяного. Шарлотта указала на него подбородком.
– Кто этот человек? Что он здесь делает? Генрих Гиз пожал своими мощными плечами.
– Это итальянский актер, живущий в доме моего брата. Его зовут Венецианелли. Он прекрасный мим и певец. Может, вы захотите, чтобы он спел для вас что-нибудь?
Шарлотта медленно покачала своей прекрасной белой головкой. Присутствие этого человека усиливало в ней тревогу, хотя она сама не знала, почему. Быть может, лишь потому, что он итальянец. Для нее это означало, что он скорее всего связан с Медичи.
– Будьте осторожны! – с ударением произнесла она. – Ведь вы еще не король Франции!
Если бы маркизе де Нуармутьер пришлось на следующее утро присутствовать при пробуждении короля Генриха, она смогла бы убедиться, что ее подозрения не напрасны. Ведь рядом с королевской кроватью стоял итальянец Венецианелли, доверительно пригнувшись к августейшему уху. Комната была пуста, если не считать личного лакея короля Намбу и многочисленных собак, которые грелись у камина. Все окна были занавешены густыми шторами, и в комнате царила давящая, гнетущая тишина, еле нарушаемая торопливым шепотом итальянца.
За несколько минут Генрих III узнал обо всем, что произошло на приеме у кардинала, однако ничем не выдал своего волнения. Его самообладание было великолепным. Он лишь слегка побледнел…
Когда Венецианелли закончил свой рассказ, король несколько секунд оставался неподвижным. Затем он взял кошелек, лежавший у его изголовья, и протянул его итальянцу. Тот подхватил его ловким жестом.
– Благодарю тебя, – сказал король по-итальянски, делая ему знак удалиться. – Но держи язык за зубами и берегись за свою жизнь.
Отвесив королю глубокий поклон, Венецианелли на цыпочках удалился. Генрих III остался один, а его неподвижный взгляд вперился в огонь камина.
Тем же вечером старинный замок Людовика XII совершенно преобразился. Огни ярко горели во всех его окнах. Королева-мать устроила пышное празднество по случаю бракосочетания своей внучки Кристины Лотарингской и великого герцога Фердинанда Медичи. То был последний праздник, на котором присутствовала престарелая королева, производившая впечатление призрака. В ее фигуре в черном бархатном платье, в похожем на маску мертвеца бледном лице присутствовало нечто трагическое.
Почти столь же бледен был и король Генрих. Одетый, как и мать, во все черное, с узким бесстрастным лицом усталого сфинкса, он нелюдимо бродил среди групп блестящих придворных, явно кого-то разыскивая.
Вдруг в какой-то момент он покинул зал и направился в свой кабинет, куда затем явились маршал д'Омон, маркиз де Рамбуйе, а затем Орнано и Ментенон. В нескольких словах король сообщил им о том, что произошло вчера у кардинала. Когда он кончил говорить, воцарилось молчание. Первым прервал его Рамбуйе.
– Следует арестовать всех Гизов и отдать их под суд, – воскликнул он.
Король пожал плечами.
– Но где мы найдем страну для ареста, свидетелей для суда, судей для вынесения приговора? Гизы – гораздо больше короли, чем я сам!..
С горечью король вспомнил о последнем заседании Генеральных Штатов, созвать которое его принудили Гизы. Сколько он перенес тогда унижений, как смели они отказать ему в деньгах! И это в то время, когда в сокровищницу Гизов деньги текли рекой как из Франции, так и из Испании – их щедрой союзницы и покровительницы, которой они запродали часть королевства. При этом они не дали денег ему, прекрасно понимая, что король без денег обречен потерять власть, королевство, корону… В ответ на его запрос депутаты Штатов открыто издевались.
76 
