106 
– От него зло исходит!!! – перекрикивая общее ликование, в ужасе завопил эльф.
– Сейчас перестанет. – Демон распутал плот и аккуратно перемотал черную нить в новый клубок, припрятал так, чтобы всегда иметь под рукой. Теперь-то он знал, что из самого зловредного проклятия при желании можно извлечь пользу.
Чем хорош плот? Тем, что когда кто-то один мучается с шестом, остальные блаженно отдыхают. Чем плох? Тем, что ни о какой скорости говорить не приходится.
Медленно-медленно двигались спасители мира вдоль болотистого берега. Палило южное солнце. Тяжелые испарения поднимались от зарослей тростника.
Есть почти не хотелось. Пить – постоянно. За пресной водой гоняли демона-убийцу. Сосудом для нее служила золотая чаша Орвуда. В Астрале артефакт имел габариты хорошего дракона, но в физическом мире вмещал в себя гораздо меньше, чем требовалось. В надежде облегчить себе жизнь, Хельги попытался раздобыть емкость покрупнее. Обшарил все магические лавки Уэллендорфа – тщетно. Выяснилось, что подобные сосуды в современной магии почти не используются и стали большой редкостью. Самый крупный из имеющихся в Уэллендорфе двухведерный яшмовый кубок эпохи Старых Царств стоит не где-нибудь, а в лаборатории самого профессора Перегрина и является жемчужиной его коллекции магических раритетов. Остальные три намного меньше и тоже находятся в частных руках.
Меридит посоветовала пойти к Перегрину и поклянчить раритет под предлогом спасения мира. Орвуд предложил поменять его на камень Ло: «Все равно таскаем его без дела». Энка рекомендовала просто спереть. Хельги все инициативы отверг, придумав отговорку, дескать, каменный сосуд двухведерного объема настолько тяжел, что непременно потопит плот.
– Лучше признайся честно: ты просто боишься Перегрина, – усомнилась в его словах въедливая сильфида.
– Боюсь! – согласился Хельги гордо. – Имею я право кого-то бояться?
Оспаривать его права Энка не сочла нужным. Хочет мучиться – пусть мучается. Его дело.
День сменялся днем, Тиор не показывался. Несмотря на плохой аппетит, начинала ощущаться нехватка еды – во время путешествия по обжитым Срединным Землям больших запасов не держали. Хельги хотел принести пищу в чаше, но по возвращении из Астрала обнаружил ее пустой. Воду чаша держала, еду нет. Такое, видно, было ее магическое свойство. Рыба в проклятых водах тоже ловиться не желала. Угроза голода становилась все реальнее.
– Но ведь Силы Судьбы не могут допустить, чтобы мы тут померли? – спросила Ильза с надеждой.
Орвуд криво усмехнулся:
– Не обольщайся, Силы Судьбы заботливостью не отличаются.
– Но кто же без нас станет спасать мир?
– Подберут кого-нибудь еще, эко дело! Мы для них – песчинки, букашки. Смахнул, и нету. Новые народятся.
На Орвуда покосились с неодобрением. Он, несомненно, был прав, но говорить такие вещи Ильзе не стоило.
– Кто-кто, а гномы умеют утешить в трудную минуту! – съязвил Аолен.
– Зато эльфы… – не остался в долгу Орвуд, и пошло-поехало, слово за слово.
Сочетание скуки, голода, дурного климата и тревоги за судьбы мира сделало путников раздражительными и резкими. То и дело вспыхивали мелкие перебранки и склоки. Особенно же тяготило присутствие Улафа. Очень неприятно, когда изо дня в день молча сидит надутый, спесивый фьординг.
– Почему он не работает шестом? – возмущалась Ильза, сдирая с ладоней засохшие мозоли. – Лучше всех, что ли?
– Хворый он, – напомнила Энка.
– Хворый, так пусть лечится. Аолен предлагал…
– Теперь уже поздно. Я нарывы плохо лечу. Само скоро пройдет, – встрял эльф.
Улаф смотрел в сторону горизонта и делал вид, что разговор касается кого угодно, только не его.
– Доберемся, дайте боги, до Тиора, отправим тебя на все четыре стороны, и если только замечу, что ты опять за нами увязался – череп проломлю! Насквозь! – угрожающе, по-сприггански зашипела Ильза. Она давно заметила, что подобные звуки заставляют ненавистного фьординга заметно вздрагивать, сбивают спесь. – Все уши отрежу и собакам отдам!
– Сильно сказано! – одобрила Энка. – Сама придумала, про собак?
– Про уши? – порозовела от похвалы девушка. – Нет. Так меня дядюшка бранил. Пока его фьординги не зарезали. Пришли и зарезали! – Она нарочито громко, не очень натурально всхлипнула. – Такого дяди из-за тебя, душегуба, лишилась! Погоди, я еще отомщу!
Улаф передернул плечами. Ах, до чего же хотелось задать наглой девке, указать, где ее место! Уцепить бы за косу, намотать на руку, окунуть в затхлую воду проклятого моря мордой да держать, покуда пузыри не пустит… Нельзя. Эти, пожалуй, даже убивать не станут. Вышвырнут с плота, и конец. Потому что даже непобедимые воины-берсеркеры умеют обходиться без воды лишь очень ограниченное время… Титаническими усилиями воли фьординг сдерживал рвущуюся на волю ярость и проклинал тот час, когда коварный Локи вложил в его голову дурацкую идею всюду следовать за подменным братом, чтобы не прозевать момент извлечения затонувшего драккара из морских пучин. А уж тогда… В честном поединке, иным ли способом…
106 
