– Камень чужой, – шепнул он. – Не из нашего мира. Чувствуете?
Ильза только что не облизала скалу, но так ничего и не почувствовала. Наверное, это доступно было лишь демонам.
Избавители крадучись обследовали вход: ни замочной скважины, ни дверных ручек, ни щелей, ни петель – ничего, кроме маленького прямоугольничка с прорезью, они не обнаружили.
– Туда, наверное, мой медальон запихивают, – предположил Хельги. – Как раз по размеру.
Меридит подобралась по стеночке, налегла, толкнула – дверь даже не дрогнула.
– Силой не открыть, – постановила она. – Давайте траву.
Хельги развязал мешок, собрался извлечь растение, но тут Ильза ухватила его за руку. Лицо девушки стало жалким, губы мелко дрожали.
– Мы прямо сейчас туда пойдем? СРАЗУ?
– А чего ждать? – удивился демон. – Пока нас засекут? Внезапность – главное наше преимущество. Если не единственное.
Ильза некрасиво терла нос кулаком, морщилась. Она чувствовала, что сейчас разревется.
– Я понимаю… А только… Давайте подождем до завтра! Пожалуйста!
– Да зачем?!
– Я… боюсь. Вот мы войдем внутрь – и вдруг все закончится? Мы можем и не победить, правда? И Мир пропадет, и мы с ним вместе… Страшно! Вот мы все шли, шли, и казалось, так далеко еще, так долго. Вдруг раз – и пришли. Все, конец! Я не могу так сразу… я должна привыкнуть… Пожалуйста!
Эдуард заскулил. Слезы щипали глаза, внутри возник холодный, твердый комок, мешающий глотать, – сумбурный монолог Ильзы как нельзя более точно выразил его собственные чувства.
Энка на четвереньках подобралась к юным страдальцам:
– Глупые! Ну чего вы скуксились? Как только станет ясно, что Мир совсем рухнул, Хельги просто перенесет нас в другой.
Ильза вздохнула с надеждой, но принц не был столь доверчив.
– Даа! Он нас даже здесь не перемещает, а уж в другой…
– Потому и не перемещает, что боится случайных разрушений. А если все погибнет, то и рушить будет нечего – он спокойно сможет нас переместить… Правда, сможешь?
– Смогу! – убежденно брякнул Хельги. – Я все могу. – И добавил про себя: «Особенно врать».
– Так мне дадут траву? Или я до завтра буду карпоидею изображать? – потеряла терпение Меридит. Она стояла сбоку от двери, прижималась спиной к холодному камню, стараясь слиться с субстратом, и отчаянно мерзла.
– Кариатиду, дура! Карпоидея – это вымершая морская дрянь, Хельги собирал их в АльОркане. Правда, Хельги?
– Правда. Примитивные иглокожие.
– Мне траву дадут?! Вы нарочно время тянете?
Несклонная к долгим колебаниям и душевным терзаниям диса схватила пучок вонючего сушняка и, действуя исключительно по наитию, ткнула им в прорезь для медальона. В первую секунду ничего не произошло. Энка совсем уж было собралась зашипеть: «Ты неправильно делаешь», но тут тяжелые створки медленно разъехались. Папоротник за пазухой Рагнара полыхнул ярко и кроваво.
– Вперед! – скомандовал рыцарь.
Когда Ильзу спрашивали, какой момент в ее жизни был самым страшным, она даже несколько лет спустя отвечала без колебания и промедления: «Когда выло и мигало в коридоре».
Они что есть духу неслись вперед по бесконечному коридору, оглушенные и ошарашенные. Гнусный, ни с чем не сравнимый вой – курганники воют приятнее – сводил с ума. Красный неживой свет – Хельги называет такой «достижением» и «электричеством» – загорался и гас с равными промежутками. Чтото кричало вокруг на незнакомом языке, а голос отдавал металлическим эхом, голос чужого мира.
Когда все это безобразие внезапно прекратилось, Ильза даже споткнулась от неожиданности. Но опомниться им не дали. Навстречу, бряцая костями и оружием, вывалилось множество оживших трупов самого неприглядного вида.
Подумаешь, ожившие трупы! Ильза даже не испугалась. Когда у тебя в руках оружие из драконьего серебра, нежить не противник. Медлительные, неустойчивые, довольно слабые мертвецы эффективны лишь как средство устрашения. Но того, кто имел дело с упырями, демонамиубийцами, драконами, курганниками и автономными зомби вроде Самитры, Багоры и Угги, не устрашить гнилой плотью. Избавители смели врага с налету, почти не замедлив бег.
Другое дело – клейменые. Эти сражались умело, яростно и отчаянно, будто не гибельных рыб охраняли, а защищали любимых жен и детей. Их сгубила слепая отвага. Они не пытались оценить силы противника и найти его уязвимые места. Шли напролом, не боялись ран. Убить любой ценой – вот была их задача. Только цена оказалась слишком высока.