Не успела девушка восхититься, какую качественную кошму делали в древности, как Аолен обнаружил воду на дне каменной емкости, приткнувшейся в углу у очага. Уж водато никак не могла уцелеть за тысячи лет. Хельги заглянул в очаг, потянул носом, засунул пальцы в дымоход, изучил золу.
– Топили никак не раньше чем в прошлом году, – сообщил он. – Идемте, посмотрим другие комнаты.
В других помещениях – их было восемь – тоже обнаружились явные признаки недавнего пребывания. На одном столе даже лежала медная монета Понита современной чеканки.
– Неужели этими храмами пользуются до сих пор? – удивлялась Энка, катая монету в пальцах.
– Нуу это вряд ли, – протянул Рагнар. – Наверное, случайные путники ночевали.
– Случайные путники из Понита в сехальских горах, кишащих драконами? – спросил Аолен с сомнением.
– Ну, пусть не случайные. Может, кого из наемников занесло. В Сехале полно кансалонцев. Забрели и от дракона спрятались.
Эльф взглянул на рыцаря испытующе.
– Скажи, – спросил он, – вот ты, могучий, опытный воин, где только ни побывал, с какими опасностями ни сталкивался, никого и ничего не боишься, скажи честно, ты остался бы тут ночевать?
Рагнар растерянно огляделся. Ничего страшного не было в древнем храме. Ничего очевидно магического, кроме разве что люксограммы на полу нижнего зала. Никакая древняя нежить не гнездилась тут. И все же…
– Нет! Ни за что! Уж лучше к драконам!
– Вот видишь, – кивнул эльф. И добавил значительно: – А они остались.
– Между прочим, нам тоже придется поступить так же, – заметил Орвуд. – Забыли про люксограмму?
– Вряд ли на ней будет чтото новое, – возразила сильфида. – Храмы совершенно одинаковые, скорее всего, люксограммы тоже совпадают. Да и не увидим мы ее в эту ночь. Наверняка обе проявляются при одной и той же фазе луны, значит, надо ждать почти две недели…
– Вот! – вскричал Рагнар. – Те, кто был здесь, тоже ждали!
– Возможно, – кивнул эльф. – Из чего следует вывод: не одни мы интересуемся храмами Мангоррата. Это надо иметь в виду. На всякий случай.
– Не понимаю, – злился гном, – ради чего мы волоклись сюда, если не собираемся дожидаться проявления люксограммы? Если она, как вы говорите, та же, что в Альтеции?
– Хотя бы ради того, чтобы уточнить, в самом ли деле на карте были отмечены именно храмы. Мы не могли быть в этом уверены. Тем более не знали, что они совершенно одинаковые, – ответила Энка на удивление спокойно. Обычно на претензии гнома она реагировала более агрессивно.
– Раз мы все это выяснили, значит, в остальные храмы уже не пойдем?
– Не надейся! Пойдем обязательно. Будем собирать знания по крупицам… Ничего себе!!! Вы только гляньте!!! – взвизгнула девица, перебив сама себя.
И было от чего взвизгивать.
На узорчатом полу в свете косого предзакатного луча стало проступать огненное изображение… Чтото острое, удлиненное, раскоряченное… Скорпион! Огромный, во весь зал, скорпион замер в боевой позе, хвост угрожающе изогнулся над головой, так что острие его, самое жало, оказалось точно в центре храма, нацелилось в белое сияющее пятно, этот центр отмечающее.
И разило от этого художества такой магической жутью, что даже Меридит вдруг обнаружила: она сама дрожит до лязга зубов и цепляется за руку Хельги не хуже той Ильзы, а сам Хельги при этом пятится и вспоминает обеих мамочек сразу.
– Даа, – покачал головой Орвуд. – Вот где оно гнездится, настоящеезло! А вы на мой… гм… на палке грешили! Это вы настоящегозла не нюхали! Силы Стихий! Во что же мы опять вляпались?! – И напустился на Энку: – А ты говорила, люксограммы одинаковые!
– Правильно говорила. Это комбинированная люксограмма. В Альтеций мы видели лунарную ее часть, селенограмму. А здесь – солярная, гелиограмма. Точнее, закатная гелиограмма. А могут быть и другие… Ох, неспроста второй раз так удачно попадаем… Ну все, пойдемте отсюда скорее!
– А нет ли смысла подождать другие люксограммы? – осведомился Орвуд.
– Жди, если хочешь. Лично я тут не останусь ни на минуту. Ни за какие блага мира. Я не самоубийца.
Орвуд тоже не был самоубийцей. Первый ринулся из храма.
– О Владыка! Престол Сехала! Его покой нарушен! Он пробудился! – Юный вестник дрожал, слезы оставляли светлые дорожки на запыленном лице. Еще две другие, красные, начинались под носом и ползли по подбородку.