953 
– Говори! – Теперь в голосе Хельги звучала плохо скрываемая тревога. Уж онто понимал: старый друг ярла не стал бы слать вести его подменышу, не случись на то особо важной причины.
– Так слушай же! Рольф велел передать вот что: подменный отец твой, свободный ярл Гальфдан Злой, сын Рекина, владелец РунФьорда, достойно, как истинный воин, закончил путь свой в этом мире и ушел в Вальхаллу в последний день первого месяца осени… – Тут он сделал долгую театральную паузу, словно давая слушателям время осознать всю важность сообщения. По пьянке, по жизни ли, но этот фьординг любил, демон побери, красиво сказанное слово!
– Куда он ушел? – переспросила Ильза испуганным шепотом, большую часть напыщенной речи она пропустила мимо ушей, но в том, что успела уловить, ей почудилось недоброе.
– Помер он, – сердито растолковала Меридит.
– Ой! – сказала Ильза. – Ой! – Она не знала, печалиться ей или радоваться.
Хельги не проронил ни слова. Он тоже не знал. У него было такое ощущение, будто мир вокруг… нет, не рухнул, но весьма ощутимо вздрогнул. Не от горя, конечно. Какое горе, если в детстве подменыш только и мечтал о том дне, когда вырастет и собственными руками прикончит окаянного родителя, навязанного жестокой судьбой.
Просто он был не готов. Чтото изменилось в жизни, чтото привычное до незыблемости вдруг перестаю существовать. Это было странно. Будто одно из созвездий пропало с неба или яма разверзлась на месте знакомой горы… Казалось бы – какая разница, какой с них прок? А на душе смутно… Приходит тревожное ощущение пустоты. Когда некого становится ненавидеть – это тоже утрата…
А фьординг, насладившись торжественностью момента, продолжал:
– …И в первый день третьего месяца зимы в права ярла должен вступить законный сын его. Но боги дали Гальфдану Злому одного сына, а Судьба – двоих. И вот что велел передать тебе, подменыш, кормчий Рольф: люди РунФьорда не желают признавать власть волчьего выкормыша, берсеркера Улафа Рыжего. И таких людей большинство. Тем, кто стоит за Улафа, их не одолеть, но напрасной крови будет много. И если хочешь ты, сын ярла, чтобы власть осталась у твоего рода – приди и возьми ее. Так сказал кормчий Рольф, и я передал тебе слова его.
– Благодарю тебя, человек. – Лицо Хельги было отстраненным, неподвижным, как застывшая маска. Шевелились только губы. – Но ответь, если знаешь. Люди РунФьорда не хотят признавать власти волчьего выкормыша – так неужели они признают власть нелюдя?
Фьординг степенно, серьезно кивнул. Хмель давно вылетел у него из головы, видно, от чувства ответственности. Он был почти трезв, мыслил и говорил ясно:
– Кормчий Рольф ждал, что ты спросишь это. И велел ответить так: из двух зол выбирают меньшее. Людям нужен законный правитель. Пред законом равны вы оба – ты и Улаф, каждый в праве своем. Ярл Гальфдан не ждал скорой смерти и объявить имя наследника не успел. И хотя все знают, что он назвал бы имя Улафа, слово сказано не было. Ты был рожден женщинойволком, но стал достойным и славным воином, из тех, чьи имена звучат в песнях скальдов. И ты, сказал Рольф, овладел семью из девяти искусств, а это немало значит в наши дни, когда молодежь забывает чтить обычаи своего рода и думает только о быстрой наживе и короткой славе. Твой брат Улаф из искусств освоил лишь три, в бою он не властен над собственным рассудком и любит убивать забавы ради. Рано или поздно он станет вне закона. А ярл вне закона – беда для всех. Вот почему люди готовы признать твою власть, подменыш… – Тут фьординг заговорщицки понизил голос: – И мать ваша, супруга ярла, из двоих сыновей, родного и подменного, поддержит тебя, подменыш Хельги. Так сказал свекор мой, кормчий Рольф, так я и передал.
– Ты принес важную весть, человек, благодарю тебя, – Хельги с трудом выдавливал из себя слова фьордингской формулы вежливости – не до церемоний ему было! – Назови мне имя твое, я буду его помнить.
– Меня зовут Эстольд Полутрезвый, сын Стига, – представился фьординг.
– Какое странное прозвище! Почему ты его получил? – не сдержал любопытства Эдуард, хотя прекрасно понимал, что лучше было помалкивать.
Но фьординг ответил, хоть и бестолково, но охотно и с гордостью, видно, прозвище было ему по нраву:
– Пью я часто и много, притом половина ума моего никогда не пьянеет, ею с вами и говорю… Так что передать мне кормчему Рольфу? – обратился он к Хельги.
953 
