104 
– А ну стой! Куда? Работай давай! Мусор хоть вынеси! – заорала она.
– Я бы, Надя, с удовольствием! Но мне, Надя, нужно выполнить важное поручение Кузепыча! – с грустью сказал Гоша.
– Какое? Ну? Ну?
Гоша на мгновение закатил глазки, и Надя поняла, что он не придумал еще это поручение.
– Ты не поймешь, это чисто мужская работа.
– Ну говори, говори!..
– Кто, я? Перебрать инструмент в кладовке, разложить… э-э… саморезы по банкам. Эй, что ты делаешь?
Надя схватила кетчуп, вылила его себе на ладонь и от всей души ляпнула по майке Гоше рядом с надписью: « Тут бьется сердце Гоши!» У майки мгновенно стал такой вид, словно ее хозяина убили из пулемета.
– Ты чо, с глузду съехала? Истеричка! Лечиться надо! – Гоша пулей вылетел из кухни.
Надя осталась наедине с подгоревшим молоком. Дежурные пятерки, вымывшие посуду, ушли около часа назад. С посудой-то они разобрались, но вот кастрюли и кухня – это было на Наде. Надя зарыдала. Ее рыдания были краткими и бурными, как летняя гроза с ливнем. От злости она укусила мочалку, ощутила на языке моющее средство в смеси с молоком, успокоилась и вернулась к плите. Огромная шныровская плита, на которой одновременно умещалось четыре котла, никак не отдиралась. Особенно сопротивлялись участки между неснимаемыми конфорками, куда не подлезала губка. Надя присела на корточки и пошарила рукой там, где у нее стояла коробка с содой. Подняла, перевернула, хлопнула ладонью по дну и… На плиту с негромким стуком вывалился длинный камень, облепленный содой. Про себя обозвав Гошу придурком, ибо его шутки имели сотни разновидностей от откровенно дебильных до слабо идиотических, Надя взяла камень в руку и размахнулась, собираясь забросить в мусорное ведро. Однако прежде чем камень оторвался от руки, он вспыхнул и озарился. Удивленная, она присела на корточки и стала его разглядывать. Надя никогда не ныряла, однако достаточно слышала о закладках, чтобы сообразить, что оказалось у нее в руках. Опасаясь слиться, она бросила закладку на пол, но после снова взяла. Сияние не доставало до краев камня и пальцев Нади не касалось.
Надя понятия не имела, как закладка оказалась в соде. Равно как и о том, что из бывшего убежища Митяя Желтоглазого недавно пропало нечто очень ценное. Она была, пожалуй, единственной, кого котлы и выварки не отпустили на недавнее общее собрание.
Надя понимала, что закладку, конечно, придется отдать Кавалерии, но не сразу. Можно оставить ее на денек и хотя бы ненадолго, но ощутить себя настоящим шныром. По свойственной ей чистоплотности, Надя подержала закладку под струей воды и немного поработала щеткой, очищая ее от следов глины и песка. Стрекозиные крылья призывно полыхали, откликаясь ее руке. Надя погладила закладку, как гладят котенка, после чего, очень довольная собой, спрятала ее в карман. Хочешь не хочешь, а пригоревшее молоко звало ее, как зовет боевая труба. Из кармана фартука у Нади выглядывала кукла Жомочка. С ней невозможно было не поделиться.
– Я нашла закладку! – захлебываясь восторгом, сообщила Надя Жомочке. – Ну разве это не чудесно?
Сложив на животе фарфоровые ручки, куколка Жомочка радовалась с ней вместе. Двадцать минут спустя на кухне появилась Суповна. Она была не в духе и сыпала такими словами, что боцманы морского флота краснели бы как институтки. По сильной хромоте и желтоватому лицу Надя определила, что у Суповны опять разболелась ее коленка.
– Чтобы эту табуретку… ее мамашу и папашу… и дедушку этого папаши… ох сил моих больше нетути… каждый шаг в мозгах умкается… – Суповна увидела Надю и, остановившись, пасмурно спросила: – …плиту-то, девка, помыла?
– Да, – сказала Надя.
– И что, отмылась?
Надя оскорбленно выпрямилась.
– Да!!!
Суповне ее интонация не понравилась.
– А ты на меня бешеной овцой не смотри! Я у тебя тухли не крала! А чтоб ты себя не жалела, смотайся-ка ласточкой в Копытово! Приправ купишь… перца там… горошка десять банок… уксуса бутылок шесть… чая пачек двадцать… лаврушки… сухой горчицы… да таз новый пластиковый поищи! Наш-то треснул! Да в аптеку забеги, если открыта… спроси там мазюкалку какую для моей коленки. Деньги, вон, в коробке возьми!
Из бешеной овцы Надя мгновенно превратилась в овцу умирающую.
– И все я?! Я одна не дотащу!
104 
