39 
– Ничего я ему не дам! Обломается!
Макар посмотрел на камень и медленно, неохотно разжал пальцы. Он плохо соображал, что делает. Тяжелый валун упал ему на ступни и не раздавил их только потому, что на Макаре были тяжелые ботинки и он стоял на выброшенной из раскопа земле.
Макар сидел на земле и тряс головой. Он был мокрым, вымотанным, уставшим. Все тело болело. Руки висели, как плети. Его окликнули. Он поднял голову. Родион – худой, небритый, колючий – наклонился и толкнул его кулаком в плечо. Макар так и не понял, что это было: ласка или предупреждение.
– Ты справился! Не взял свою первую закладку!.. Надо же какое везение: найти правильный синяк с первого раза!
Макар оглянулся на камень. Победителем он себя не ощущал. Его ничуть не радовало, что всего боящийся парень, получив закладку, сумеет, возможно, выйти из своей комнаты.
– Ты меня заставил!
– Заставить нельзя! Я тебе помог, но решение ты принял сам. И камень ты бросил сам.
– Никакого решения я не принимал! Ты на меня орал!
– На многих орали. Это мало что решает. Теперь давай, обкрути ее брезентом и грузи на седло!
Макар прикинул размеры камня. Афродита не обрадуется, если взвалить на нее такую тяжесть. Да и через болотос такой глыбой пробиться будет непросто.
– Может, отколоть?
– Не здесь. Ты сварился. Вставай, и идем!
Почти теряя сознание, с красными пятнами перед глазами, которые то сливались, то разбегались в разные стороны, Макар дотащил закутанный брезентом валун до Афродиты. Взгромоздил его на седло и сам грузно запрыгнул животом, нарушив всю технику правильной посадки на лошадь. Афродиту от сосны отвязывал уже Родион.
– Так и быть… чтобы ты не сказал, что я тебе не помогал! – посмеиваясь, заявил он.
Митридат и Афродита покидали Скалы Подковы неохотно. Афродита была недовольна: скалилась, дергала головой, пыталась прихватить Макара зубами за ногу. Камень натирал ей холку.
С каждым взмахом крыльев болотостановилось ближе. Здесь было уже серо, пасмурно. Сосны больные, мелкие, с перекосом на одну сторону. У многих сухие вершины. Кора с одной стороны покрыта лишайником. Но – странное дело: дышать Макару здесь было гораздо проще, чем на залитых утренним светом скалах. Родион потянул повод Митридата, забирая левее. Теперь они летели вдоль болота, не приближаясь к нему. Макар все ждал, что Родион будет прорываться сквозь болото, но его проводник снизился и соскочил с коня.
Они стояли на узкой проплешине в сосновом лесу, которая была когда-то руслом ушедшего под землю ручья. Земля под ногами чавкала от сырости. Макар увидел множество камней – больших, маленьких и совсем осколков, валявшихся хаотично, то кучками, то по отдельности. В траве он разглядел ржавый лом, здоровенные клещи и почти новую кувалду, рукоять которой хранила еще зеленую нашлепку с ценой. «Полянка-то живая, – понял Макар. – Часто здесь бывают!»
– Мы называем это местечко кузней. Можно спокойно разделать свой валун, – сказал Родион.
Макар сбросил камень с седла и спрыгнул сам.
– А почему у болота?
– А где еще? Бывает, нашныришь закладку, а она в большом камне. Отделять на прииске слишком жарко, да и саперку тупить неохота. А тут самое оно. Опять же, и инструмент под рукой.
Родион уверенно шагал на поляне, изредка наклоняясь и что-то рассматривая.
– В основном тащат, конечно, от Скал Подковы, но не всегда… Да брось ты свой камень, никто его тут не возьмет! Здесь все горные породы двушки.Вот это вот черное с вкраплениями синего – бирюза. Из Межгрядья.
– А это?
– Апатит. Тоже Межгрядье. Сколько себя помню – всегда тут лежал. Думаю: шныра, который это принес, давно уже в живых нет, – сказал Родион.
Макар засмотрелся на апатит и споткнулся.
– Вставай, солдат, генерал смотрит! Бурый железняк тебе подножку подставил… О, свеженький колчедан кто-то припер… не встречал его тут раньше… малахит… железная руда… песчаник… гранит… кварц! – Родион называл породы без особого почтения. Видимо, все они встречались на приисках первой гряды.
– А это ча? – присев на корточки, Макар коснулся слипшихся пластин, похожих на рыбью чешую.
– Слюда.
– А рядом?
Родион насмешливо взглянул на него.
39 
