98 
- Ийлэ говорит, что со временем они станут еще более незаметны.
- Как она?
- Хорошо, - Райдо нахмурился и со вздохом признал. - Лучше, чем было. Она согласилась остаться одна, но…
- Ненадолго.
- Да. Самое большее - неделя.
Отпустил, взъерошил волосы и отвесил легкую затрещину.
- Бестолочь ты, младшенький. Все такая же бестолочь… ну хоть что-то постоянное есть в этом мире. Чай будешь? Будешь. И голодный, небось… честно говоря, я опасался, что ты домой отправишься. Записку-то оставил, но… не был уверен, что передадут.
- Что случилось?
Что-то серьезное, если Райдо сорвался с места. И он, заполнивший собой почти всю кухню, отмахнулся от вопроса.
- Иди, ополоснись и поговорим нормально. А то сил нет тебя нюхать. Когда ты повзрослеешь?
- Уже, - ответил Кейрен, стягивая рубашку.
- Вижу, - серьезно сказал Райдо. - И меня это не радует.
Горячая вода. Пар. Он наполнил крохотную ванную комнату, затянул зеркало, но Кейрен успел увидеть себя, бледного растрепанного с безумным взглядом и лихорадочным румянцем на щеках.
Помада на щеке… или кровь?
Кейрен мылся, растирая кожу докрасна, не чувствуя жара, но лишь холод, который не получалось выплавить. И он прибавлял и прибавлял горячей воды, пока не оказался вовсе в кипятке. Он дышал паром, избавляясь от вони в легких, от кислого привкуса гнили.
…на полочке под зеркалом остались крема Таннис, и Кейрен передвигал баночки… ее раздражало, когда после него оставался беспорядок в ванной. И лужи на полу. И еще след пальцев на зеркале. Кейрен прижал к запотевшей поверхности ладонь.
Больше не будет злиться.
Ушла.
- Эй, - дверь хрустнула от пинка Райдо. - Ты там топиться не вздумал? Если что, то помогу… по-родственному.
- Не дождешься.
Вытереться кое-как, натянуть рубашку, чистую, но мятую… утюг где-то есть, но Кейрен не умеет им пользоваться. Привык, что рубашки стирают за него, возвращая накрахмаленные, наглаженные.
Матушка не одобрила бы…
…она, верно, ждет. И следует оправить записку, извиниться, но позже.
- Садись, младшенький, - Райдо отодвинул стул. - И ешь, давай. А то у тебя вид такой, что вот-вот ноги протянешь с голодухи.
Чай в огромных кружках. И свежий хлеб, нарезанный крупными ломтями. Сыр. Ветчина. Поздний ужин на двоих, которому явно недостает изящества.
- Так зачем ты приехал? - Кейрен ест, впервые за последние дни ощущая голод.
Когда он в последний раз обедал?
Вчера, кажется. И с утра матушка пыталась что-то сказать про завтрак, но он соврал про занятость. В особняке Кейрен начинал задыхаться.
- Причин несколько, - Райдо подпер щеку кулаком.
Любимая поза, матушку раздражавшая. Она боролась и с ней, и с его привычкой ставить локти на стол, исправляя мягко, настойчиво… Райдо не исправлялся.
Он, наверное, с рождения был такой вот, неисправимый.
- Первая - чтобы сказать, что ты - идиот, - Райдо выковырял из хлеба мякиш, который скатал в шар. А шар отправил в рот. - Вот ответь, младшенький, чего ради ты себя гробишь?
- А я гроблю?
- Гробишь, - Райдо разламывал корку на кусочки, а их раскладывал по краю тарелки.
…матушка хмурилась и говорила, что нельзя играть с едой.
- И не делай морду клином. Ты прекрасно все понимаешь. Долг - дело, конечно, хорошее, но одними долгами жив не будешь.
Между кусками хлеба Райдо раскладывал сырные крошки. Узор получался странным.
- Ты о свадьбе?
- А о чем, хрысь тебя задери, еще?
- Этот союз нужен роду…
- Нужен, - согласился Райдо, облизывая пальцы. - Союз нужен, а не свадьба двух несчастных идиотов. Или девушка не против?
- Против, - вынужден был признать Кейрен.
- И тогда чего ради? Вот только не начинай про политику! Этой хрени я уже наслушался, и скажу тебе так. Коалиция нужна Сурьме не меньше, чем нам. Союз будет заключен в любом случае. А остальное…
- Матушкиными стараниями.
- Узнаю, - Райдо вздохнул. - И сочувствую.
- Она хотела, как лучше.
- Она всегда хочет, как лучше. Но вот лучшее для нее и лучшее для тебя - это разные вещи. Что, твоя девчонка не нравилась? Неподходящая компания?
- Вроде того. Я пытался объяснить, но…
- Тебя не услышали. Кейрен, я люблю маму, но иногда… она пытается сделать окружающий мир идеальным. Знаешь, в свое время она и меня пыталась переделать, только я чересчур грубый… и остальные… а вот ты - мягкий мальчик. Ее мальчик.
98 
