Особенно,... 
112 
Нет, аббатство ей было не нужно. К чему ей учиться? Ее кости знали истину. Зачем женщине что-то большее, чем чутье самих костей? Учение, фыркала Нана, сбивает кости с толку. Чтение ограничивает способность видеть. От лекций уши глохнут. Посмотрите на землю, ощутите грунт, попробуйте воздух!
— Темные дни, — просила я ее сосредоточиться. — Что произошло?
Нана закрыла глаза и умолкла надолго, я даже испугалась, что она снова заснула. Но когда ее глаза открылись, в них блестели непролитые слезы.
Две девочки, когда-то игравшие в ее саду, изменились. У них больше не было времени на старую женщину. Они стали скрытными, пугливыми, обменивались обеспокоенными взглядами. И хотя она всегда была той, которая указывала им верный путь и чуяла его своими костями, они заставляли ее замолчать. И шептались о каких-то действиях. Нана улавливала только обрывки.
Тайные места в аббатстве.
Темные соблазны.
Книга величайшей магии.
Два пророчества.
— Два?! — воскликнула я.
— Айе. Одно давало надежду. Другое приговаривало мир к ужасной участи. Оба пророчества касались одной вещи.
— Вещи? — уточнила я. — Или личности?
Нана покачала головой. Она не знала. Она предположила, что речь шла о вещи. О событии. Но это мог быть и человек.
Кэт забрала у нее чашку, прежде чем Нана разлила остатки чая. Старушка снова клевала носом.
— Как Книгу хранили в аббатстве? — настаивала я. Нана бездумно на меня посмотрела.
— Где ее держали? — сделала я еще одну попытку.
Старушка пожала плечами.
— Когда ее туда принесли и кто?
— Они грили, что королева даоин сидхе поместила ее там в туманах времен. — И снова раздался легкий храп.
— Как она выбралась? — громко сказала я, и Нана, вздрогнув, проснулась.
— Я слышала разговоры о том, что ей помог кто-то из высших кругов. — Она грустно посмотрела на меня. — Некоторые говорили, что это сделала твоя мама. — Ее веки закрылись. Лицо обмякло, рот приоткрылся.
Мои руки сжались в кулаки. Моя мать ни за что не выпустила бы «Синсар Дабх». И Алина не предательница. И. я не зло.
— Кем был мой отец? — спросила я.
— Она заснула, Мак, — сказала Кэт.
— Ну так разбуди ее! Нам нужно узнать больше!
— Завтра будет еще один день.
— У нас каждый день на счету!
— Мак, она устала. Мы начнем снова завтра утром. Я переночую здесь. Нана не должна оставаться одна. И ей не следовало оставаться одной так долго. Ты тоже переночуешь здесь?
— Нет! — зарычал из-за двери Бэрронс.
Я медленно втянула в себя воздух. Выдохнула. Все во мне было словно завязано тугими узлами.
У меня была мать.
Я узнала ее имя.
Узнала, откуда я взялась.
Но мне нужно еще столько всего выяснить!
Кем был мой отец? Почему о нас, О'Коннорах, говорят столько плохого? Почему обвиняли мою мать, потом мою сестру, а теперь меня? Это меня злило. Я хотела встряхнуть старушку, разбудить и заставить ее продолжать.
Я посмотрела на нее. Сон разгладил морщинистое лицо, и Нана выглядела спокойной, невинной, легкая улыбка коснулась ее губ. Я подумала, что ей, должно быть, снятся две девочки, играющие в ее саду. Я тоже хотела их увидеть.
Я закрыла глаза, потянулась к ши-видящей части сознания и поняла, что проникнуть в разум Наны довольно просто. Он, как и ее кости, был хрупким и беззащитным.
И вот я их увидела: двух девочек, одну темноволосую, другую светлую, лет семи или восьми. Они бежали по вересковому полю, держась за руки и смеясь. Была ли одна из них моей матерью? Я нажала сильнее, пытаясь придать форму сну Наны и заставить ее показать мне больше.
— Что ты делаешь?! — завопила Кэт.
Я открыла глаза. Нана смотрела на меня, испуганная и смущенная, ее руки вцепились в подлокотники кресла-качалки.
— Этот дар — чтобы делиться, а не отнимать!
Я встала и успокаивающе развела руками.
— Я не хотела вас пугать. Даже не думала, что вы меня почувствуете. Просто я хотела узнать, как она выглядела. Мне очень жаль. Я просто хотела узнать, как выглядела моя мама. — Это был лепет. Во мне боролись злость на то, что она остановила меня, и стыд за то, что я сделала.
— Да знаешь ты, как она выглядела. Твоя мама все время брала тебя с собой в аббатство. Поройся в памяти. Там ты ее и найдешь, Алина.
Я моргнула.
— Я не Алина.
Ответом мне был только тихий храп.
112 
