Особенно,... 
115 
Прошлой ночью, после того как он зарезал Фиону, мы обменялись всего восемью словами.
Я смотрела на него, когда он отпирал заднюю дверь, и размышляла над всеми возможными вопросами.
Он толкнул дверь, подождал, пока я войду, проскользнув под его рукой, и насмешливо посмотрел на меня сверху вниз.
— Что? Никаких вопросов, мисс Лейн?
Скопировав его тон, я холодно сказала:
— Спокойной ночи, Бэрронс.
На лестнице меня догнал его мягкий смех. Задавать вопросы было бессмысленно. Я не собиралась больше упражняться в тщетности.
Согрев в микроволновке за конторкой чашку воды, я добавила три чайные ложки растворимого кофе. Открыла ящик с посудой.
— Черт.
Сахар у меня закончился, сливок в холодильнике тоже не было. А это были простые удовольствия, которые очень много для меня значили.
Вздохнув, я прислонилась к конторке и отпила кисловатый кофе.
— Скажите этому надменному ублюдку: потому что я так сказал, — говорил Бэрронс. — Мне понадобитесь вы все. И мне плевать, что об этом думает Лор.
Кажется, он организовывал общий сбор. Интересно было бы увидеть других, похожих на Бэрронса. Он собирался разобраться с Дэрроком, покончить с ним, убрать его с дороги. Я была обеими руками за этот план, до тех пор пока мне предстояло вонзить копье в живот ублюдка, который начал всю эту дрянь и либо убил мою сестру, либо позволил ее убить, а потом приказал изнасиловать меня. Мне нужно было, чтобы одна из грозящих мне опасностей исчезла. Опасностей в моей жизни и так было предостаточно.
Я надеялась, что это произойдет сегодня. Надеялась, что Гроссмейстер явится в книжный магазин, а улицы заполнят Невидимые. Надеялась, что Бэрронс соберет своих… кем бы они ни были. А я позову Джайна, его людей и ши-видящих. У нас будет самая главная из битв, и мы выйдем из нее победителями, в этом я не сомневалась. Но мне было холодно не только от моего сна. Моя решимость была выточена из цельного куска льда. Я беспокойно металась, как зверь по клетке. Меня тошнило от размышлений о том, что может произойти. Я хотела, чтобы все это наконец произошло.
— Нет, это не важнее моего дела. Ничто не важнее, и ты это знаешь! — зарычал Бэрронс. — И какой хрен тут главный, по его мнению? — Пауза. — Тогда пусть убирается на хрен из моего города.
Моего города. Я размышляла над этой фразой, думала о том, почему Бэрронс решил так выразиться. Он никогда не говорил «наш мир». Он всегда говорил «ваш мир». Но называл Дублин своим городом. Только потому, что давно здесь жил? Или Бэрронс, как и я, был очарован мишурой и грацией, шармом и цветастой двойственностью?
Я посмотрела на «мой» магазин. Так я его называла. Похоже, мы называем вещи, которые затронули наше сердце, «своими», независимо от того, наши они или нет. А если Дублин был его городом, означало ли это, что у Бэрронса есть сердце, несмотря на уверенность Фионы в обратном?
— Не-а, — фыркнула я и отпила кофе.
Не знаю, сколько она трепетала на двери, пока я ее заметила.
Позже я буду размышлять о том, не подошел ли кто-то, чтобы ее приклеить, пока я отрешенно попивала кофе, подслушивая разговор Бэрронса. Может, этот кто-то даже смотрел на меня сквозь затемненное стекло. Ухмылялся или посмеивался злодейским смешком. Я буду думать о том, что ее могла бы прикрепить Фиона. И ненавидеть ее за то, что она стояла и смотрела на меня, предвкушая мою боль.
— Дэррок придет, — говорил Бэрронс, пока я косилась на дверь. — Я сказал Фионе, что у меня три камня из четырех и я знаю, где четвертый.
Он сказал ей? Когда? Встретился с ней вчера ночью, пока я спала? От этой мысли я почувствовала себя… обманутой.
Я обогнула конторку и медленно подошла к главной двери магазина, по стеклу которой на легком ветру похлопывала эта штука. Именно движение заставило меня ее заметить. Кто знает, когда бы я обнаружила ее, если бы не это.
Бэрронс говорил:
— Вполне возможно, что она сделает это ненужным. Но пока слишком рано говорить.
В трех метрах от двери я узнала ее. И отвернулась, словно страус, прячущий голову в песок. Словно, если я не буду смотреть, я окажусь в безопасности.
Но в безопасности я не была.
— Этого не может быть, — сказала я.
И повернулась обратно, дошла до двери, открыла ее и аккуратно сняла записку, которая крепилась к стеклу.
Могло.
Я долго на нее смотрела, потом закрыла глаза.
115 
