Последние отзывы

  65  

Это была Алина, от макушки до ногтей на ногах, выкрашенных ее любимым летним лаком, розовым «Cajun Shrimp». Он жутко не подходил к зеленому бикини, о чем я ей и сообщила.

Она снова рассмеялась и вскочила с песка.

– Давай, Младшая, пойдем сыграем.

Я села, застыв на миг.

Я не могу описать все мысли, которые возникли тогда в моей голове.

«Это нереально, этого не может быть. Или – может? Возможно, это опасно. Неужели это моя сестра из другого измерения, другая ее версия, но все же Алина? Поспеши, спроси ее о дневнике, и о Гроссмейстере, и о том, что случилось в Дублине. Не спрашивай у нее ничего, она может исчезнуть».

Все эти мысли быстро пронеслись и исчезли, оставив после себя лишь одно желание – сыграть с Алиной. Здесь и сейчас. Принять все таким, каким оно кажется.

Я встала и помчалась по песку, взбивая его пятками. Мои ноги были длинными, тело – сильным, сердце – целым.

Я играла в волейбол с моей сестрой. Мы пили «Корону» на солнце. Я не принесла лаймов, конечно, но мы нашли в холодильнике целую миску с ними и выжали в бутылки, глядя, как мякоть сползает по замерзшему стеклу. Пиво никогда больше не казалось мне таким вкусным, как в тот день с Алиной, в стране Фейри.

В итоге мы улеглись на песке, купаясь в солнечных лучах, а пальцы ног оказались в щекотавшем их прибое. Мы говорили о маме и папе, мы говорили о школе, мы говорили о классных парнях, которые слонялись поблизости и пытались зазвать нас очередной раз сыграть в волейбол.

Мы говорили о желании Алины переехать в Атланту и о том, как я уволюсь с работы и перееду к ней. Я всегда притворялась, что собираюсь начать серьезнее относиться к жизни, и вот – я снова та, кем была когда– то, выбрав путь наименьшего сопротивления, легкий выход, и я пыталась удержать то, что доставляло мне удовольствие, и плевала на последствия.

Я перекатилась на песке и снова взглянула на сестру.

– Это сон, Алина?

Она повернулась ко мне и улыбнулась.

– Нет.

– Это реальность?

Она снова улыбнулась, но уже грустно:

– Нет.

– Тогда что это?

Она прикусила губу.

– Не спрашивай меня, просто наслаждайся этим днем.

– Я должна знать.

– Это подарок от В'лейна. День на пляже в моей компании.

– Иллюзия, – сказала я.

Словно вода для человека, который два с половиной дня умирает от жажды в пустыне. Он выпьет воду и не подумав отказаться, даже если будет знать, что она отравлена. Я понимала, что не стоит этого делать, но все же попыталась:

– И если я спрошу тебя о том, как ты познакомилась с Гроссмейстером или как найти «Синсар Дабх»?..

Алина пожала плечами.

– Я ничего не знаю об этом.

Я не удивилась. В'лейн, должно быть, вытащил ее из моих воспоминаний, а это значило, что она знает лишь то, что знаю я, и бесполезно спрашивать о чем– то, что выходит за рамки моих воспоминаний о ней.

– Как долго я здесь пробыла? – Как творение В'лейна, Алина должна это знать.

Она снова пожала плечами.

– Дольше, чем человеческий час?

– Да.

– Я могу уйти?

– Да.

– Я могу остаться здесь?

– И получить все, что только пожелаешь, МакКайла. Навечно.

Алина никогда не называла меня «МакКайла». Впрочем, как и мои родители, как и друзья. Так называл меня только В'лейн. Неужели он прячется за этими сияющими глазами? И все же я хотела остаться здесь, раствориться в этом пляже, в этом солнце, проживать этот день снова и снова, до самой смерти. Забыть про дождь и страх, про боль и неопределенность моего будущего. Я могла умереть счастливой, лежа в гамаке под этим солнцем, через семьдесят лет, в окружении своих потерянных мечтаний.

– Я люблю тебя, Алина, – прошептала я.

– Я тоже люблю тебя, Мак, – прошептала она в ответ.

– Мне так жаль, что я подвела тебя. Так жаль, что я пропустила твой звонок. Мне так жаль, что я не поняла вовремя, что все идет не так.

– Ты никогда не подводила меня, Мак. И никогда не подведешь.

Слезы снова покатились у меня из глаз. Откуда взялись эти слова? Неужели принц Фейри может понимать человеческие чувства, которые с такой легкостью проецирует?

Я обняла Алину, глубоко вздохнула и попыталась запомнить все это, во всех мельчайших деталях сохранить ощущения в памяти.

А затем я крепко зажмурилась и потянулась в ту чужую и чуждую часть моего мозга, которая отвечала за пламя моих способностей. Я начала раздувать это пламя. Когда оно взвилось жаркими языками, я пробормотала: «Покажи мне правду» – и открыла глаза.

  65