51 
Несправедливо!
Почему он сам не способен обрести покой, но в то же время готов подарить его Олли?
– Ты не умрешь сегодня.
Волосы Олли были жесткими.
Но и отпустить врага невозможно. Как нарушить клятву, данную богам и людям?
И свистнул клинок, перерубая жилу волос. Жесткая коса осталась в руках Янгхаара, и, взвыв раненым зверем, бросился Олли уже не на врага – на хозяина. Он ударил кулаками в грудь, сбивая Янгхаара наземь. И сам рухнул сверху, вцепился в горло, сдавил. Вот только удержать не сумел.
– Я не… – Олли сам не понял, как он очутился в грязи. И жесткая ладонь уперлась в щеку, вдавливая и рот, и нос в холодную лужу.
Рука почти позволила захлебнуться.
И отпустила, разрешая сделать вдох. И вновь вдавила.
– Нет… я не буду… твоим… рабом…
Он глотал горькую грязь и пил воняющую плесенью воду. Давился. Кашлял. Пытался вырваться из рук человека, который вовсе не выглядел сильным.
– Не буду… рабом… твоим. Слово… дал… я умру…
– Ты, Олли Ину, сын Ерхо, умер для свободных людей. – Янгар говорил спокойно. – Но ты остался жив.
– Нет!
Он все-таки почти утонул. И в полузабытьи, холодном, сковывающем, слышал, как поднимается его враг. И сам Олли попытался встать на ноги, чтобы ударить еще раз, но не сумел пошевелиться.
Его подхватили, потащили куда-то, стянув остатки одежды, облили ледяной водой. Он слышал, как щелкают ножницы, срезая длинные пряди. И готов был выть от тоски.
Следовало убить себя раньше.
Умерший свободным, свободным и родится. А раб…
Нет существа более низкого, ничтожного, чем тот, кто не сумел удержать в руках свободу. Боги глухи к его просьбам, а люди… Люди свободны делать все, что пожелают.
И когда серебряная бляха скрепила концы ошейника, Олли заплакал.
– Дурак, – сказал Янгхаар Каапо, присев рядом с врагом. – Ты жив, понимаешь? А остальное – это мелочи.
Вот только разве могли эти слова утешить того, кто перестал быть собой?
Начало поединка я пропустила.
Лагерь раскинулся вдоль опушки, и люди с топорами проредили молодую зыбкую поросль. Но эти раны лес затянет по весне, разбудит лозы побегов да зарастит ожоги кострищ травами.
За каймой дороги начиналось поле.
Серая рожь клонилась к земле, роняя сгнившее зерно. И яркие пятна шатров выделялись в этой серости. Я смотрела на расписанные серебром и золотом полотнища, на высокие копья, на влажные стяги, прочесть которые было невозможно. На костры, коновязи и лошадей, что, почуяв мое приближение, беспокоились. На повозки обоза, слуг, занятых работой, и воинов, оцепивших участок поля…
Его расчистили для поединка. И земля, лишенная и травяного ковра, и ржаного убранства, смешалась с водой, превратившись в черную липкую жижу. В ней плавали редкие колосья, и босые ноги поединщиков втаптывали их в грязь.
Двое кружили, связанные нитью взгляда. И сталью, что отпускала сталь лишь на мгновение.
Я слышала звуки – резкие, нервные. И в то же время жалобные, словно оружие устало воевать.
И люди тоже.
Узнала ли я их?
Конечно.
Вот Олли Ину, мой брат. Он высок и силен, почти как отец, и некогда казался мне несокрушимым. Клинок в его руке скользит, рассекая покрывала ветра, стремясь уязвить, но всякий раз сталкивается с иным клинком, тем, который держит в руке Черный Янгар.
Он жив.
И яростен.
Янгхаар Каапо много ниже моего брата. И тоньше. Быстрей. Яростнее. Он кружит и кружит, раз за разом пробиваясь сквозь защиту Олли, чтобы оставить на его теле очередную рану. Не убивает, но лишь дразнит. И мой брат стискивает зубы, пытаясь сдержать стон.
Он силен, Олли, и достоин наследовать имя и земли рода Ину, но сейчас я видела, как эта сила уходила в землю с кровью. И знала, что та, напоенная досыта, ответит весной небывалым урожаем.
Земля умеет быть благодарной.
А люди… Мой брат вот-вот погибнет от руки моего мужа. Я же, скрытая тенью леса, стану свидетелем этой смерти.
– Бей!
Я не заметила, как Олли выронил палаш, и только чувствовала, что сталь, в отличие от крови, земле не по вкусу.
Мой брат стоял, раскинув руки, будто желая обнять смертельного врага, а Янгхаар Каапо, вдруг сгорбившись, словно постарев за секунду, медлил с ударом.
Но вот он протянул руку, медленно, точно во сне, схватил Олли за косу.
51 
