Особенно,... 
54 
– Нет, не смей. – Кейсо умел угадывать мысли друга. – Ты в одной войне увяз. И две точно не потянешь.
Это Янгар и без него понимал. Как понимал и то, что ему, быть может, и позволят сместить кёнига – многим не по нраву Вилхо Кольцедаритель, – вот только трон Янгару не отдадут. Объединятся великие рода, защищая корону от недостойного.
И раздавят Янгара.
Да и не пойдет Янгхаар Каапо против собственного слова.
– Вот и ладно. – Кейсо погладил цепь, впившуюся в кожу. – Но меня волнует иное, малыш. Кёниг трусоват и недоволен. А недовольство его могут обратить против тебя же. Я слышал, что появились в Оленьем городе дети Ину.
– Кто?
– Талли Ину. – Помедлив, Кейсо добавил: – И Пиркко Ину.
– В городе безопасно.
Троих сыновей потерял Ерхо. И правильно, что желает он защитить четвертого.
– Не в безопасности дело, мальчик мой. Они пришли к кёнигу просить за отца. И если просить станет Пиркко, то кёниг, быть может, и послушает.
Кейсо зачерпнул горсть орешков, но есть не стал, высыпал в чашу по одному.
– И что? – Янгар не понимал причины беспокойства. – Ты же сам говорил, что кёниг желает прекратить войну. И какая разница…
– Большая. Порой женщина красотой и словом может добиться большего, чем мужчины силой и сталью. Ину тебя ненавидят. И если Пиркко сумеет добраться до сердца кёнига… Малыш, с этим врагом ты не справишься.
– Почему? – Янгар даже обидеться не сумел.
Враг? Глупо враждовать с женщиной.
– Слишком наивен, – со вздохом сказал Кейсо.
Он замолчал, думая о своем. Молчал и Янгар, пытаясь понять, чем же сумеет повредить ему Пиркко-птичка. Сердце кёнига?
Оно такое же жирное и ленивое, как сам Вилхо. И в этом сердце время от времени рождаются чувства к женщинам, которых при дворе множество. Но чувства эти слабы и длятся недолго.
Вилхо чересчур любит себя, чтобы любить еще кого-то.
Олли лежал на циновке, подтянув колени к груди. Он больше не плакал, лишь дышал судорожно. Вздымались и опадали бока, и нить слюны сползала по щеке. Пальцы вцепились в ременную петлю ошейника. А взгляд и вовсе был безумен.
Присев рядом с врагом, Янгар коснулся коротких волос и сказал:
– Ты зря отказываешься от еды.
Олли словно не услышал. Только дыхание замедлилось.
– Если ты не будешь есть, то умрешь.
– И что? – Голос Олли был слаб.
– Ничего. Но тогда ты не сможешь убить меня.
Янгар сел и вытащил из-за пояса флягу. Прижав ее к губам Олли, он заставил сделать глоток. Крепкая перцовая настойка обожгла рот, и Олли закашлялся.
– Ты думаешь, что лишился всего. – Фляга легла в руку Олли, и пальцы сжались, проминая металл.
– Разве нет?
Он все же повернулся.
Мутный взгляд. Больной.
– Просто у тебя слишком много всего было. – Янгар подпер подбородок кулаком.
– А у тебя?
Олли встал на четвереньки и потряс головой, точно надеясь избавиться от пут сна.
– У меня… У меня когда-то не было ничего, кроме жизни и ошейника. Железного. – Янгар провел рукой по шее. Порой ему казалось, что на ней остался след. Он ведь долго не сходил, несмотря на все ухищрения Кейсо – красная намозоленная полоса, которая людям знающим сама за себя говорила.
– Ты раб, – с непонятным удовлетворением произнес сын Ину.
– Был. Но однажды я перерезал хозяину горло. Не смотри так. Он был сволочью и заслужил это. Жаль, что не умер медленно.
В своих снах, тех, которые появлялись до побега, Янгар убивал хозяина медленно. И тот, захлебываясь кровью, скулил. И вымаливал пощаду.
Хорошие были сны. Яркие. После них и жизнь становилась веселей.
– Ты проклят! – Олли сел. – Раб, убивший хозяина.
– Проклят. Еще до этого. Наверное, с рождения, если такая судьба, только какая разница? Я живу.
Вцепившись руками в короткие волосы, Олли дернул их.
– Что будет со мной? – спросил он.
– Не знаю. Мне ты не нужен.
Олли ждал. И решение было очевидно.
– Отправишься домой. Твой отец…
– Не простит мне того позора, который я навлек на семью! – Олли вскочил, покачнулся и тут же сел.
Он не знал, как вести себя. А Янгар не собирался подсказывать. Да и позора особого не видел.
– Твоя вина только в том, что ты оказался слабее.
54 
