Особенно,... 
68 
— Мисс Лисичка, когда граф вернётся, я запрещаю вам даже подходить к нему, — оборвал меня Блэкхоук. — Вы слишком шустрая молодая леди, и я не желаю давать вам возможность избежать нашей свадьбы.
Тут настала моя очередь усмехнуться.
— Милорд, смею вас уверить, если мне не суждено стать вашей женой, то свадьба в любом случае не состоится, хотите вы этого или нет. Судьбу, знаете ли, сложно изменить.
— А я всё-таки попробую. Если я увижу подле вас этого хлыща, то вызову его на дуэль. Вам же не нужны лишние волнения, правда? Чтобы вы оценили мою честность, мисс, добавлю, что около вашего дома будет дежурить мой человек.
Со стуком поставив чашку на блюдце, я выпрямилась, сверля собеседника яростным взглядом. Это переходит все границы!
— Хотите засадить меня в золотую клетку, сударь? — процедила я сквозь зубы.
— О, ну что вы, мисс Лисичка, при чём здесь клетка? Просто не люблю, когда мои вещи трогает кто-то другой без разрешения, — ленивая улыбочка на его лице вызвала сильное желание залепить ему пощечину. Убийца он там или кто, но разговаривать так со мной у него нет никакого права!
— Я не вещь! — с трудом удалось сдержаться и не сорваться на крик — вокруг было слишком много людей, а мне хватило одного скандала.
— Конечно, но вы моя невеста, и почти принадлежите мне.
— Почти, милорд, всего лишь почти, — я встала. — Благодарю, я наелась. Отвезите меня домой. И не пытайтесь завтра искать встречи, я намерена провести весь день дома.
Слава богу, на обратном пути Блэкхоук не пытался поддерживать разговор, а я была слишком занята мыслями, чтобы обращать внимание на его пристальный взгляд. У двери меня охватил минутный страх, что снова сообщат о письме, но ведь Деймон не мог узнать об уничтоженном конверте и так быстро написать следующее. Мама спала, папа сидел в кабинете, так что остаток дня я провела в библиотеке, предаваясь мрачным размышлениям и пытаясь читать книгу.
На следующее утро случайно услышала разговор папы и врача, когда спускалась к завтраку: маме не стало лучше, но и хуже пока тоже. ПО заверениям доктора, такое состояние может длиться довольно долго, несколько недель.
— Послушайте, а теперь скажите честно, сколько ей осталось? — раздался глухой голос папы, и я замерла на верхних ступеньках, моля бога, чтобы меня не заметили.
Молчание, казалось, будет длиться вечно.
— До Рождества, — тихий голос доктора. — Может, чуть больше, может, чуть меньше. Она умирает, и к сожалению это факт. Простуда зашла слишком далеко, мои лекарства бессильны.
Я задохнулась, давясь криком, и поспешно забежала обратно в свою комнату. Будь проклят Блэкхоук, будь проклята та поездка, будь проклят Деймон, всучивший мне карты! Зарывшись лицом в подушку, я дала волю слезам, не заботясь о растрепавшейся причёске и покрасневших глазах. Всё равно завтракать буду в одиночестве, папа последнее время утро проводил у мамы. Не представляю, как буду жить без неё… Сколько прошло времени, я не знала, но когда слёзы кончились, лицо просто горело, а глаза жгло. Умывшись и кое-как пригладив волосы, я спустилась, поковырялась в завтраке, съев всего пару кусочков омлета, и снова поднялась к себе. Завтра будет встреча с Сэйли, а через два дня… через два дня возможно я освобожусь от Блэкхоука навсегда, но почему-то эта мысль уже не радовала. Между мной и окружающим миром словно выросла прозрачная стеклянная стена. Даже бурное появление Элис не вызвало никаких эмоций.
— Дорогая моя, я вообще перестала понимать, что происходит! — воскликнула она, потрясая газетой. — Думала, вчера с тобой поговорить, так ты шляешься, незнамо где! Как это понимать, а? — перед моими глазами возникла газетная страничка со скромным объявлением о помолвке лорда Блэхкоуха с мисс Лорелин Карстон. — И что произошло на том пресловутом приёме?
— Он меня подставил, и у меня не осталось выбора, — просто объяснила я. — Мне стало плохо, и я всего на минутку вышла, в зале слишком душно было.
Тут подруга обратила наконец внимание на моё состояние.
— А почему это у тебя глаза красные, Лори? И лицо опухшее? Ты плакала?
Я встала с кресла и подошла к окну, обхватив себя руками. Снег продолжал укрывать Лондон белым одеялом, что удивительно — обычно в ноябре с неба сыпалась мокрая пакость, снег вперемешку с дождём, превращая улицы в болото с грязью по щиколотку.
68 
