Джесси уже слышала этот рассказ раньше и отметила, что в этот раз Кейон не добавил ни одной неизвестной ей детали. Да уж, этого человека никто не мог упрекнуть в СМИ — слишком много информации. Кейон сообщил, что к зеркалу его приковал темный колдун по имени Лукан Тревейн, произошло это одиннадцать веков назад, а целью колдуна было бессмертие.
— Так вот в чем предназначение зеркала! — воскликнул Дэйгис.
Кейон кивнул и продолжил, рассказывая, что следующие 1133 года он провисел на стене кабинета Лукана. Затем, несколько месяцев назад, в Лондоне произошло нечто, уничтожившее все заклятия, защищавшие собственность Лукана. Колдун в то время был в другой стране, и вор украл бесценную коллекцию Тревейна. Зеркало несколько месяцев переходило от перекупщика к перекупщику и в итоге оказалось у Джессики.
Горец коротко рассказал о десятине, закрепляющей договор с Невидимыми, о том, что еще пятнадцать дней ему нужно не попасться Лукану, а после полуночи Самайна он будет свободен. И попросил МакКелтаров защитить его от Лукана и обеспечить безопасность его женщине.
Как же ей нравилось слышать эти слова! Его женщина.
— А что потом? — Драстен задал тот же вопрос, что беспокоил Джесси с того момента, как она услышала историю Кейона. — Что ты собираешься делать потом, как только десятина будет выплачена, и контракт с зеркалом расторгнут?
Кейон опустил голову, прижался к стеклу. Когда он вновь поднял глаза, в них сияла дьявольская ярость.
— Потом я отомщу ублюдку, который пленил меня! В библиотеке на миг повисла тишина.
Затем Дэйгис сказал:
— Ты говорил, что десятину нужно платить золотом каждую сотню лет по времени старого мира?
Кейон кивнул.
— Айе.
— И первым ее заплатил Лукан Тревейн?
— Айе, — ответил Кейон.
— Хм-м. — Дэйгис помолчал, затем тихо добавил: — Месть может быть обоюдоострым мечом, да, родственник?
Кейон пожал плечами.
— Да. Наверное. Но в данном случае месть необходима.
— Ты уверен в этом?
— Айе.
— Есть кровь, которую лучше не проливать, предок.
— Не думай, что понимаешь меня, Келтар. Не понимаешь.
— Ты можешь очень удивиться.
— Сомневаюсь. И ты не знаешь Лукана. Он должен умереть.
— Почему? — продолжал Дэйгис. — Потому что он пленил тебя? Ты жаждешь мести за оскорбление? Значит, месть для тебя важнее всего?
— Что ты знаешь о цене мести? Что ты знаешь о цене чего бы то ни было?
— Я многое знаю. Я нарушил клятву и вернулся в прошлое, чтобы предотвратить смерть своего брата. Некоторое время я был одержим душами тринадцати Драгаров…
— Господи, ты использовал камни Бан Дрохада в личных целях? Ты что, свихнулся? Даже я не смел переступить через это! — Кейон выглядел потрясенным.
— Судя по всему, ты не смел переступить только через это, — проговорил Драстен. — Ты темный колдун или нет, предок?
Джесси разозлилась. Кейон был хорошим человеком. Она уже открыла рот, чтобы сказать это, но Кейон опередил ее.
— Я занимался черной магией, — холодно произнес он. — Но, кажется, твой брат тоже нарушал важнейшие клятвы Келтаров.
« Так вам и надо», — подумала Джесси. Никто не идеален. Она не знала наверняка, что значил поступок Дэйгиса, но звучало все это как нечто очень плохое.
— Дэйгис поступил так из-за любви. Ты же не сказал нам, ни почему тебе пришлось наносить столько защитных рун на свое тело, ни как ты оказался в этом зеркале.
— Защитные руны? — эхом отозвалась Джесси. — Так вот что обозначают твои татуировки, Кейон? То есть я хочу спросить, это какой-то особый язык, да? Для чего они?
Ей ответила Хло:
— Они защищают от тех последствий, которые влечет за собой черная магия. Я недавно о них читала.
— Ох. — Джесси моргнула, размышляя о том, какой черной магией мог пользоваться Кейон. И решила, что сейчас не время это уточнять. Позже, когда они останутся наедине, она спросит у него об этом.
А сейчас Кейон смотрел в глаза Драстену, и его губы кривились в издевательской усмешке. Джесси очень не нравилась эта усмешка. От нее веяло холодом. Джесси это не нравилось вдвойне, особенно после тех жарких улыбок, которыми он награждал ее всего несколько часов назад.