127 
«Хочешь сказать, мужик просто старается произвести на меня благоприятное впечатление?»
— В точку. Иначе зачем ему заранее именовать тебя красавицей, если он даже не имеет представления, к какой расе ты принадлежишь. Может, ты вообще гномиха с бородатым лицом.
«Ахурамариэль! У тебя просто поразительная способность делать даме приятное. Сам ты гном и уши у тебя холодные!»
— Подумаешь, — ничуть не смутился тот. — Я ведь чисто гипотетически.
«Я вот щас тебя… чисто гипотетически», — пригрозила я. Впрочем, меч не испугался. Что ему сделается, он ведь железный.
— Стальной. Ну стальной.
Узник с именем из одних согласных деликатно прокашлялся, напоминая о своем существовании.
— Леди, я назвал вам свое имя. Теперь можете смело меня выпустить.
— Что?! — опешила я. — Мы так не договаривались. Вот уж никак не ожидала такого поворота сюжета.
— Разве вы не для этого спрашивали мое имя?
— Любезный, откуда такие далеко идущие выводы? — заинтересовался Василий. — Если дама интересуется, как вас зовут знакомые, это еще не значит, что она уже купила свадебное платье, созвала гостей и собирается за вас замуж. Надо же ей как-то вас величать.
Просто не кот, а готовый дипломат в дружественные страны, — умилилась я.
— Хорошая идея. Предложи это своему свекру после замужества. Уверен, отбою не будет от желающих заполучить в качестве полномочного посла клана Раскидистого Дуба именно Василия.
— То есть я неправильно все понял? — В голосе незнакомца зазвучали стальные нотки.
Похоже, он действительно расстроился. Его можно понять. Сидеть в темной, сырой темнице — удовольствие ниже среднего, вне зависимости от того, заслуженно понес наказание или нет.
— Но ведь вам ничего не стоит помочь несчастному узнику выйти на солнечный свет, — уже мягче продолжил он.
— Загнибеда! Даже не думай! «Как? Вообще?» — округлила глаза я.
— Не придирайся к словам! Не смей выпускать заключенных, мы не для того сюда пришли, чтобы играть в героев-освободителей. И потом, ты понятия не имеешь, по какой статье он мотает срок.
Действительно, есть о чем подумать. Но за время, проведенное в компании ехидного меча, у меня сформировался рефлекс делать все наоборот, хотя бы для того, чтобы услышать, как он орет. Тут главное убедиться, что мужик точно не маньяк.
— Идиотка. «Сам дурак!»
— Ух ты, какой хитрый! Я дверку открою, и мой хладный труп найдут упакованным в пакеты как корм для собак.
— Клятвенно обещаю этого не делать.
Я задумчиво шаркнула ножкой по полу…
— Если ты это сделаешь, я с тобой неделю… Нет! Целый месяц разговаривать не буду.
Угроза меча сработала с точностью до наоборот. Целый месяц молчания! Да за такое счастье жизнь отдать не жалко! Послышался громкий стон. До Ахурамариэля дошло, какую глупость он сейчас сморозил, но поздно. Как говорится, слово не воробей, оно у уважающего себя эльфа на вес золота. Сказал, буду молчать, — молчи, и точка.
Моя рука замерла на массивном засове. Наивные стражи даже не подумали запереть камеру на замок. Понадеялись на крепкую дверь и надежный засов.
— Кстати, а за что вас сюда упекли? — запоздало поинтересовалась я.
— О! Это очень долгая и весьма поучительная история. Я расскажу вам ее как-нибудь потом, леди.
— Почему не сейчас? Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?
— Как я уже сказал, история длинная и потребует много времени, а уже ночь на исходе.
Хм… В чем-то он прав.
— Не доверяй незнакомцам! — вклинился Ахурамариэль. «Ты же обещал молчать», — ехидно напомнила я.
— Да. Но ты дверь-то еще не открыла, и формально наш договор еще не вступил в силу.
«Формалист, — вздохнула я. — Но это мы сейчас легко исправим».
Я рванула засов. Дерево противно скрипнуло, деревянная балка уступила моему напору и поползла в сторону. Воцарилась напряженная тишина. Только где-то внутри меня тихо ругался на эльфийском наречии Ахурамариэль, ласковыми словами вспоминая мои недостатки, не обходя и достоинства. С его слов выходило, что на моем печальном примере явственно прослеживается вырождение человечества как расы и спасти нас сможет только жесточайший контроль над рождаемостью. Причем начать надо было еще с моих родителей, чтобы не смели производить на свет недоношенных с тяжелыми генетическими отклонениями детей.
И самое интересное, я с ним полностью согласилась в том смысле, что лучше бы мне не рождаться на свет, когда увидела того, кто стоял на пороге камеры. Это было существо явно не принадлежавшее нашему миру. С высоты трех метров на меня уставились миндалевидные трехцветные глаза с вертикальными зрачками. Да-да, именно трехцветные. Внешний ободок был темно-зеленого цвета, ближе к зрачку зелень разбавлялась до салатового, а возле самого ромбовидного зрачка это был светлый аквамарин. Таких странных глаз ни у одной известной мне расы не было. Затянутое в кожаную куртку тело тоже могло сойти за полуголый торс мужчины, сильно переусердствовавшего с тяжелым весом, только на руках красовались длинные черные ятаганы когтей, которым позавидует любой леопард. Кожаные штаны плотно облегали мускулистые ноги и скрывались в высоких черных сапогах, оставляя вопрос о наличии копыт без ответа. В довершении всего на лбу у него росли длинные, как у сервала, рога. В общем, полный абзац.
127 
