18 
— О чем это ты, Данте? — поинтересовался Лео.
— Мы рассказываем Франко о пресловутом «преступлении» Розы.
Лео наградил брата уничтожающим взглядом.
— Об этом лучше забыть, — отрезал он. — Кроме того, вся правда о происшедшем известна только Розе и мне. — И бросил на Харриет взгляд, от которого у нее кровь застыла в жилах.
Она вздрогнула. Выходит, даже Данте не знает всего? И ясно как день, почему Роза скрыла истину: боялась, что, все узнав, Харриет откажется от авантюры.
— Не переживай, Роза, — обратился к ней Лео. — Забудь о прошлом и наслаждайся настоящим. Ведь сегодня у нас праздник.
— Аминь! — с явным облегчением отозвался Данте.
В столовой все четверо — братья Фортинари, Мирелла и Франко — по-прежнему держались с ней рядом. Пока гости громко восхищались сервировкой стола и королевским угощением, Лео отправил Данте узнать, не нужно ли чего бабушке, а затем предложил поужинать на балконе.
— Нет, Роза, — остановил он Харриет, когда она взяла было со стола тарелку. — Вы с Миреллой идите занимайте места, а еду принесем мы с Франко.
На балконе, залитом ярким электрическим светом, Мирелла тут же опустилась в кресло.
— Совсем не могу долго стоять, — пожаловалась она.
Харриет встала рядом, облокотившись о балюстраду.
— А когда тебе рожать?
— В конце декабря. Представляешь, какой подарок к Рождеству? Не могу дождаться! — Она с любопытством взглянула на Харриет. — Роза, расскажи о себе. У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Может быть, — загадочно улыбнулась Харриет, вспомнив о Паскале Тавернье.
Мирелла улыбнулась в ответ и не стала приставать с расспросами — вместо этого заговорила о том, как бабушка рада примирению с «блудной внучкой».
— Все мы рады, — заметил Данте, присоединяясь к ним. — Смотри, Мирелла, Франко почти ничего тебе не взял. Наверно, хочет уморить жену голодом!
Под всеобщий смех и шутливую перепалку мужчин Лео протянул Харриет тарелку и расстелил у нее на коленях салфетку, сложенную в форме лилии.
— Чтобы эти оболтусы не опрокинули салат тебе на платье, — ворчливо объяснил он и сел рядом.
— Тебе нравится мой наряд? — спросила Харриет и тут же покраснела, когда он окинул ее красноречивым взглядом.
— Всем нравится, — подтвердил Данте. — Ты потрясающе выглядишь!
— Представляю, как смотрела на тебя София! — прыснула Мирелла, но смех ее умолк, едва на балконе появилась в сопровождении мужа упомянутая дама.
— Мы так и думали, что ты здесь! — проворковала София, лучезарно улыбаясь Лео. — В комнате так жарко, что мы, пожалуй, к вам присоединимся. Марко, принеси мне стул.
Харриет с интересом наблюдала, как София придвигается к Лео и заводит с ним задушевную беседу с явной целью отвлечь его от кузины. Муж ее, как настоящий джентльмен, сел рядом с Харриет и завел с ней разговор; но, едва заметив это, София забросала Лео вопросами о виноградниках Фортинари, добиваясь, чтобы разговор стал общим.
Лео отвечал вежливо, но сухо; Данте прервал его шутливыми жалобами на то, что братец заставляет его вкалывать на виноградниках с утра до ночи, словно какого-нибудь древнеримского раба.
— Между прочим, сам Лео работает куда больше тебя, — заметила Мирелла. К еде она почти не прикоснулась.
— Не хочешь есть, милая? — обеспокоенно спросил Франко.
— Больше не могу. — Она с улыбкой обернулась к Данте. — Теперь понял, почему Франко принес мне так мало?
— София тоже почти ничего не ела, когда ждала нашего сына, — умиротворенно заметил Марко.
— Я уверена, это никому не интересно! — прервала его жена и тут же перевела разговор на другое, поинтересовавшись, что за флорист расставлял букеты. — Просто восхитительно! — ворковала она, томно поглядывая на Лео. — В следующий раз, когда буду устраивать вечеринку, непременно обращусь в эту же фирму.
— Вообще-то цветы расставляла Роза, — заметил Лео таким тоном, что Харриет едва не прыснула.
— Правда? — удивилась Мирелла. — Роза, да у тебя настоящий талант!
— Поработаешь в отеле — и не такому научишься! — фыркнула София, явно раскаиваясь, что завела речь о цветах. — Лео, милый, ты не принесешь мне вина?
Разговор снова перешел на вино, и Марко Росси выразил искреннее восхищение новым сортом «Фортинари Кьянти».
— Непременно куплю себе еще, — заметил он. — Просто прелесть: крепкое, но с тонким, изысканным букетом!
18 
