Особенно,... 
36 
Эйлин отошла от окна и увидела, как Рик закрывает дверь за официантом, доставившим заказ в их номер. Теперь, когда они остались одни, а их родственники проводили свое свободное время во власти Грешного города, тишина казалась оглушительной.
— Голодна? — спросил ее Рик, приподнимая купол серебряной крышки с одной из тарелок, стоящих на передвижном сервировочном столике.
— Не очень.
Рик вернул крышку в исходное положение.
— Я тоже. — Он вынул бутылку шампанского из серебряного ведерка и освободил горлышко от проволоки. — Вместо еды отведаем вот это.
— Возможно, мне не следует.
Она подумала, что это самое печальное последствие ее теперешнего состояния.
— Ничего страшного, — улыбнулся он. — Это игристый сидр.
Эйлин рассмеялась. Конечно, Рик не мог забыть, что ей не рекомендуется пить вино. И мистер Сама Организованность позаботился о напитках, более приемлемых для ее здоровья.
— Сидр?
Он пожал плечами:
— Сидр, но я никогда таких напитков не пил.
Пока он открывал бутылку, она осматривала их апартаменты. Они были огромными. Двухкомнатный номер со спальней и гигантских размеров гостиной расположился на тридцатом этаже гостиницы под названием «Сандаловое дерево». Два маленьких диванчика стояли друг против друга, а между ними красовался низкий широкий стол, приютивший в самом центре изящную аранжировку из свежесрезанных и чудесно благоухающих роз. По одну сторону комнаты был газовый камин, и языки пламени уже плясали в его глубине, имитируя пожирание огнем фальшивого дерева, а по другую сторону находился музыкальный центр. Огромные раздвижные окна были открыты, и отблески огней вечно бодрствующего города добирались сюда, освещая комнату мягким заревом. Дополнительного освещения не требовалось.
Эйлин перевела взгляд на дверь, за которой скрывалась их спальня, где большая двуспальная кровать была уже давно застелена. В животе что-то защекотало при воспоминании о том, как они с Риком занимались любовью, лежа поперек широкого матраца. Ужасно глупо, но она сильно нервничала в предвкушении событий их первой брачной ночи. Рик был хорошо знаком с каждым дюймом ее тела, так что изображать из себя стыдливую невинную невесту было бы смешно, но ее переживания не поддавались логическим объяснениям.
Пробка вылетела из бутылки и, отскочив от потолка, благополучно приземлилась на одном из диванов. Эйлин подпрыгнула от испуга. А Рик уже двигался в ее направлении, держа в руках два высоких хрустальных бокала, наполненных игристым сидром. И сердце ее не только не восстановило свой нормальный ритм, а снова чуть не выпрыгнуло из грудной клетки.
Протягивая ей один из бокалов, он слегка соединил их хрустальные поверхности и, когда раздался мелодичный звон, произнес:
— За нас.
Она всматривалась в его глаза, желая сейчас только одного: чтобы он искренне поверил в их брак и считал его подлинным началом их семейной жизни. Любовь творит чудеса, и, если любишь, то многое по плечу. Но все, на что Эйлин могла сейчас надеяться, это на то, что она сможет его убедить в реальности их благополучного будущего.
Рим не был построен за один день, и она постарается набраться терпения и не торопить события. Хотя Рик производил впечатление крепкого орешка.
— Правильно, давай выпьем за нас.
Она жадно прильнула губами к бокалу. Взгляд ее упал на простенькое обручальное золотое колечко, которое она надела ему на палец во время церемонии, и беспокойство обожгло ее.
Рик наблюдал, как резкий эмоциональный всплеск и моментальное изменение настроения отражаются в ее глазах. И уже не в первый раз с тех пор, как она снова ворвалась в его жизнь, он гадал, какие же мысли скрываются в их глубине. Наступило ли внезапное прозрение и сожаление о том, что произошло? Может, она уже мысленно пакует чемоданы, чтобы продолжить путешествие по жизни одной?
Но какое значение это, в сущности, имеет?
Теперь они женаты. Их ребенок защищен законом. Никто не посмеет назвать его внебрачным. И даже если Эйлин разорвет с ним отношения уже сегодня, то свидетельство о браке навсегда останется надежным прикрытием для будущего младенца.
Но Рик чертовски не хотел, чтобы она уходила.
Одной только мысли о ее возможном исчезновении из его жизни было достаточно для создания полнейшей внутренней пустоты. Когда ушла Эллисон, Рику удалось это пережить. Но ее поступок больше затронул его самолюбие и покачнул жизненные принципы, оставив сердце невредимым.
36 
