31 
Следующие полчаса Касси провела, общаясь с лошадьми. Кажется, она в самом деле была довольна таким времяпрепровождением. Только один раз горько вздохнула:
- Какая жалость, что я так одета! Даже не удастся сесть в седло. Но ведь ты еще когда-нибудь привезешь меня сюда?
Берт утешил ее, сказав, что конечно же привезет. Тем более что на улице все равно стемнело и верхом ездить было уже не время.
Наконец Касси вдоволь наобщалась с обитателями конюшни и спросила, где здесь туалетная комната. Несмотря на любовь к лошадям, она все-таки хотела отмыть руки от их запаха.
Берт указал ей на дверь в конце коридора, а сам уселся в подсобном помещении среди развешенных по стенам седел и упряжи и подпер голову руками. Ему было нелегко.
Желание схватить эту девушку обеими руками, прижать к себе и не расставаться с ней, сколько можно долго... Это желание оказалось настолько сильным, что Берт уже почти сломался и готов был забыть про все свои обеты. Просто подойти к ней вплотную, расстегнуть верхнюю пуговицу на ее блузке, и...
- Как у тебя здесь уютно!
Голос Касси словно пробудил его от забытья. Берт поднял голову девушка стояла в дверях, опираясь о косяк ладонью.., и верхняя пуговица ее блузки была, о Боже, расстегнута.
Он порывисто встал.
- Если ты закончила с умыванием, почему бы нам не отправиться...
- А зачем? - Касси шагнула к нему, странно улыбаясь. Грудь ее часто вздымалась от взволнованного дыхания, щеки раскраснелись. - Может быть, останемся тут на всю ночь? Здесь очень хорошо...
- Ты шутишь?
Да она издевается над ним... Или, что еще хуже, ученица готова к урокам любви и хочет получить их прямо здесь. Кровь словно забурлила в жилах Берта.
- А как же наше свидание, Касси? Разве ты не хочешь романтической обстановки?
- Ничего более романтического, чем занятие любовью в конюшне, и представить нельзя.
После этого отважного заявления Касси выдернула из своей прически шпильку - и огненные волны рассыпались по плечам, поблескивая в желтом электрическом свете.
Берт старался как мог остановить ее. Но теперь он уже был не в силах владеть собой и продолжать ее отговаривать. Лучше поддаться и стать для Касси лучшим учителем любви, о каком она только может мечтать. Пусть это окажется он, ее друг. Иначе эта прекрасная, желанная девушка может достаться какому-нибудь черствому, безнравственному негодяю... И кто-то другой, не он, окажется у нее первым! Эта мысль была так мучительна, что Берт застонал.
Касси услышала тихий звук и обернулась. В зеленых глазах ее, неестественно больших, поблескивали золотые искры.
- Берт.., пожалуйста.
Эта мягкая настойчивая просьба стала последней, каплей, переполнившей чашу его терпения. Одним сильным движением Берт притянул ее к себе, чувствуя жар шелковистой кожи под своими пальцами.
- Касси...
Но она легко вывернулась из объятий, указала рукой на стену.
- Помоги мне снять эту попону.
- Зачем? - недоуменно спросил Берт.
- Не собираемся же мы делать это на голом полу!
О Боже! Как только маленькой Мисс Невинность пришли на ум этакие эротические фантазии? И что еще вроде этого кроется в ее умной рыжей головке? Однако в идее заняться любовью на пропахших лошадьми попонах в подсобке конюшни было что-то невыразимо соблазнительное. Никогда еще ни одна роскошная кровать не привлекала Берта сильнее.
За несколько минут он устроил на полу импровизированное ложе из нескольких попон, потом предусмотрительно погасил свет. Теперь комнату сквозь окно освещала только яркая луна да большой фонарь у входа в манеж он качался на ветру, и его лучи скользили по полу туда-сюда. За стеной фыркали и шумно дышали лошади.
Лицо Касси в темноте казалось неественно белым. Куда только подевалась вся ее уверенность? Она села на попоны, беспомощно сложив руки на коленях. А когда Берт опустился рядом, зажмурилась, подставляя ему лицо и раскрывая губы.
Это был очень долгий, мучительно прекрасный поцелуй. Когда он наконец прервался, Касси чуть отстранилась, часто дыша. Сейчас она была похожа на русалку, с этими струящимися по спине волосами, - только на русалку с горячей кровью, страстную, огненную. Решительным движением она распахнула на Берте рубашку, кажется оторвав несколько пуговиц, и прижалась к его обнаженной груди. Потом робко прошептала:
- Берт...
- Поздно, Профессор, - шепнул он ей на ухо, а его быстрые пальцы уже расстегивали пуговки на белой блузке. - Теперь ты моя.
31 
