Особенно,... 
40 
Агги стояла посередине ковра, который тоже, конечно, был розового цвета, явно не зная, что ей делать.
— Агги, мне очень жаль, что твоя мама скончалась, — осторожно начал Конрад, подойдя вплотную к девочке. — Я знаю, как ты переживаешь.
Агата молча кивнула, наматывая на палец висевшую на поясе ленту.
— Я должен тебе кое-что сказать, — взволнованно продолжал Конрад. — Я не знал, что у меня есть дочь. Если бы знал, я давно бы к тебе приехал.
— Мама говорила, что мне не нужен папа.
— Может быть, оно и так, но только до тех пор, пока была жива мама, — дрогнувшим голосом произнес Конрад. — Теперь все изменилось и мы нужны друг другу. Тебе стал нужен папа, а мне нужна моя дочурка. Покажи мне, пожалуйста, твои любимые игрушки.
Конрад улыбнулся, и Джорджия увидела в его улыбке столько любви и нежности, что у нее запершило в горле.
— А я их уже упаковала.
— Упаковала?! — поразился Конрад.
— Разве я не поеду с вами? — в свою очередь удивилась девочка. — Мистер Уильямс сказал мне, что я скоро уеду. И мисс Хэмфри говорит то же самое.
— Да-да! Конечно, но я не ожидал, что ты уже готова.
— Я была готова еще неделю назад. Вы очень долго ехали.
— Со мной случилась беда, и я не мог ходить, — сказал расстроенный Конрад. — Если бы не это, я приехал бы раньше. Мне очень жаль, что так случилось.
— Сейчас вам лучше? — со старомодной вежливостью поинтересовалась Агата.
— Да, намного, — не удержался от улыбки Конрад. — Это твой чемодан?
— Мой, но я не могу его закрыть. В нем слишком много всего. Вы мне поможете?
— Ты сядь на него, а я закрою молнию. Что, кстати, в нем такое?
— Платья, мой мишка, новое зимнее пальто и ботинки на меху. Еще мои любимые книжки и карандаши, а также записи рок-музыки. Ну и носки, белье…
— Неужели ты сама все упаковала?
— Да, потому что мисс Хэмфри не позволила бы мне взять рок-записи, а мистер Уильямс говорит, что дети должны быть видны, но не слышны.
Агата явно цитировала любимое высказывание дворецкого, и Джорджия почувствовала, как в ней нарастает возмущение. Неужели Грейс Беккер не могла нанять дворецкого, который бы любил детей, и гувернантку, понимающую, как важно для ребенка иметь набор любимых музыкальных записей. Еще она обратила внимание на то, что девочка ни разу не упомянула имя дяди.
Агги охотно плюхнулась на чемодан, но ее вес оказался недостаточным, чтобы он закрылся.
— Может быть, эта тетя тоже сядет рядом со мной? — предложила девочка, засовывая обратно высунувшуюся лапу медведя.
На какое-то мгновение Конрад растерялся. Похоже, он совсем забыл о существовании Джорджии. Впрочем, та совершенно на это не обиделась. Она хорошо понимала его состояние, видела, как он взволнован от встречи с дочерью.
— Да, конечно… Познакомься, это мой друг мисс Джорджия Макмиллан!
— Здравствуй, Агги. — Джорджия с улыбкой вошла в комнату. — Как бы мне не сломать какую-нибудь из твоих игрушек, если я сяду.
— Не думаю. — Агата подвинулась на чемодане, освобождая ей место. — Какие у вас рыжие волосы.
— Совсем как листья клена осенью, не правда ли? — заметил Конрад, возясь с молнией.
— А мне очень нравятся твои волосы, Агги, — сказала Джорджия первое, что пришло ей в голову.
— Агги! Я сейчас живу в городе в гостинице и, пока не закончу свои юридические дела, не смогу ехать домой в Массачусетс. Может быть, тебе лучше до отъезда пожить дома?
— Нет, я поеду с вами, — сказала девочка, опустив голову и ковыряя носком ковер. — Без мамы здесь так плохо!
— Хорошо. Я скажу дворецкому, чтобы он отнес чемодан в машину, а ты иди попрощайся со всеми.
Прощание оказалось чисто формальным. Гувернантка даже не обняла и не поцеловала ребенка. Дворецкий с трудом выдавил из себя улыбку.
— Теперь иди и скажи «до свидания» дяде, — предложил Конрад.
— Не хочу, — отказалась Агги. — Я не люблю его.
— В таком случае, поехали.
Конрад взял девочку за руку, и они вышли на залитый солнцем двор.
Отец с дочерью сели сзади, а Джорджия за руль. Как шофер, подумала она. Машина тронулась, и она увидела в зеркале, как по щекам девочки потекли слезы. Конрад молча, не говоря ни слова утешения, протянул ей бумажную салфетку.
Пока что он делает все правильно, как настоящий хороший отец. Почему-то при этой мысли Джорджии стало страшно грустно.
Как только они вошли в гостиничный номер, Агата кинулась к кровати со словами:
40 
