67 
Словно прочитав ее мысли, аббатиса кивнула.
— Оно изготовлено из шерсти наших собственных овец. Мы часто продаем одеяла, чтобы купить то, чего не можем произвести сами, к примеру, подковы или зимние башмаки. Думаю, это одеяло вполне удовлетворит вас.
Катарина согласно кивнула и улыбнулась.
— Оно превосходно.
— Рада слышать это. Некоторые из наших гостей высказывали свое неудовольствие простотой убранства келий.
— Вас, по-видимому, часто посещают путешественники? — предположила Катарина.
— Да, дитя мое. Многие из них остаются на ночь, некоторые живут дольше, — вернувшись к делу, она продолжала. — Вы увидите, что мы здесь довольствуемся малым, стараясь больше заботиться о душе. Службы обязательны перед каждой трапезой. Так же, как и заутреня, дневная служба и вечерня. Вообще обеты можно исполнять в любое время суток. Если вы не молитесь, то лучше посвятить это время работе, чтобы избежать соблазнов, посылаемых нам врагом рода человеческого.
— Работать — значит молиться, — кивнула Катарина, повторяя одно из высказываний отца Готфрида.
— Верно, дочь моя. Человеку, не страдающему ленью, всегда есть чем себя занять. Я поняла из слов вашей матери, что вы неплохо разбираетесь в травах и снадобьях.
Катарина снова кивнула.
— Мы рады будем, если вы поможете готовить лекарства и облегчите тем самым участь страждущих. Библиотека тоже в вашем распоряжении. У нас большая коллекция манускриптов.
— Я не стану впустую тратить время, госпожа.
— Вы можете называть меня сестрой Марианной, Катарина.
Девушка устало кивнула в третий раз.
— Ну а теперь, — продолжала настоятельница, — я полагаю, вы хотели бы умыться и отдохнуть после столь долгого путешествия. Я скажу, чтобы принесли чан и теплую воду.
— Вы очень добры ко мне, сестра Марианна.
Катарине недолго пришлось оставаться в своей комнате одной. Почти сразу же после ухода настоятельницы в дверь раздался настойчивый стук. Катарина открыла дверь и увидела двух послушниц, пухленьких коротышек с румяными щеками, сверкающими синими глазами и белозубыми улыбками.
— Добрые вечер, госпожа, — проворковала одна из них, проходя мимо Катарины в комнату. — Простите за беспокойство, но преподобная Марианна…
— Наша благочестивая мать настоятельница, — продолжила вторая монахиня.
— Совершенно верно, — оборвала ее первая, — наша настоятельница, с которой, — она бросила на свою товарку взгляд, ясно говоривший: «Не вмешивайся!» — вы уже знакомы, попросила нас приготовить вам ванну.
— И еще кое-что, — опять вступила в разговор вторая.
— Да, еще кое-что… а о чем это она просила?
— О том, чтобы…
— А, потом, сначала ванна. Всему свое время, как сказано в Писании. После такого долгого путешествия самое главное — это вымыться.
— Тогда помоги мне, — позвала ее подруга.
— О да, конечно, Эдит, почему же ты сразу не позвала меня?
— Потому что ты болтала без перерыва, почему же еще?
— Ох, верно. Придется сегодня вечером прочитать вдвое больше молитв. Я такая болтушка!
— Полно, дорогая. Не стоит быть слишком строгой к себе. Не такой уж и великий грех ты совершила.
Катарина молча наблюдала, как та, которую называли Эдит, тяжело дыша и отдуваясь, втащила в комнату большой деревянный чан.
— К сожалению, это не медный, госпожа, но мы здесь, в аббатстве, не стремимся к удобствам. Главное — это спасение души.
— Конечно же, — согласилась Катарина. — Несколько дней я провела верхом или в палатке, а один раз, когда мне удалось принять ванну… — Катарина вздрогнула при воспоминании об этом. — Короче, я бы ни за что не променяла этот деревянный чан на тот, медный.
Обе монахини, оставив дела и сложив руки перед собой, приготовились слушать, глазки их заблестели от любопытства. Впрочем, увидев, что Катарина не собирается продолжать, они снова взялись за приготовления.
— Теперь вода, Жюли, — скомандовала сестра Эдит. — Мы должны принести ведра.
— Они в коридоре, дорогая.
— Тогда принеси их.
— Мне понадобится помощь, дорогая.
— Естественно, а для чего, по-твоему, я здесь? — заявила Эдит и продолжала, обращаясь к Катарине. — Раздевайтесь, дорогая.
Катарина сбросила тунику, платье и башмаки, а круглолицые монашки втащили в комнату по большому ведру с водой.
— Полезайте в чан, дорогая, не смущайтесь, — деловито распорядилась Эдит.
67 
