62 
Тишина становилась напряженной и, наконец, Хью ответил:
— У них нет причин думать так. Все знают, что ты едешь в аббатство, а оттуда в Страсбург, где выйдешь замуж. Я просто сопровождаю тебя.
Катарина не стала больше задавать ему вопросов, хотя ответ Хью и не удовлетворил ее. Они с Хью разделили трапезу, которую он приготовил для нее, и все оставшееся до вечера время болтали о всяких незначительных вещах. Несколькими часами спустя, когда солнце еще не село, Хью отдал распоряжение разбить лагерь.
— Я думала, мы будем ехать до темноты, — удивленно сказала Катарина. — Неужели мы нагнали упущенное время?
Хью тряхнул головой.
— Нет, мы отстаем, но я думаю, что если мы приедем днем позже, монахини не будут очень расстраиваться. Любая поездка может затянуться. Кроме того, было бы неплохо сегодня поесть свежего мяса. Я хочу взять Бастона и Гриера и попробовать выследить оленя. Ты ведь не отказалась бы от вкусного ужина? — он весело подмигнул девушке.
Та в ответ рассмеялась.
— Нет, мой господин. Вы же знаете мой аппетит.
Хью осмотрел ее с ног до головы и усмехнулся:
— Послушай, Катарина, куда же ты деваешь всю эту пищу? Ты же худенькая, как воробушек.
— Зато я довольно тяжелая, — возразила она.
— Ну, об этом судить буду я, — он обхватил ее пальцами за талию и с легкостью поднял в воздух. Она была так тонка, что пальцы его рук касались друг друга. Если бы он захотел, то мог бы легко поднять ее одной рукой. Она само совершенство, подумал Хью, поставив девушку на землю. Она была легкой, как птичка. Он обожал ее зеленые, как у горного льва, глаза и любовался кожей цвета свежих сливок. Огненно-рыжие волосы ее горели в лучах заходящего солнца. Если бы он мог прижать ее к себе и покрыть поцелуями с ног до головы. Только от того, что он находился рядом с ней, все в нем трепетало от нежности и любви. Но он знал, что не имеет права на эту любовь, и должен хранить ее в себе, не показывая никому, как он страдает.
Поставив Катарину на землю, он отступил на шаг.
— Ты легкая, как перышко, — сказал он и, не добавив ни слова, пошел к рыцарям, ждавшим его распоряжений.
* * *
У плеча Катарины тут же появился Аврил.
— Я поставлю вам палатку, госпожа, но на это уйдет некоторое время. Может, развести пока костер?
— Не стоит, Аврил. Ты обращаешься со мной так, как будто я ничего не умею. Делай свое дело и не думай обо мне.
— Госпожа Катарина? — спросил мальчик, понизив голос. — С вами все в порядке? Я хочу сказать, после того, что произошло прошлой ночью… — он замолчал.
— А с тобой? — вопросом на вопрос ответила она.
Аврил расправил плечи и нахмурил брови.
— Я сделал бы это снова.
Катарина улыбнулась и обняла мальчика за плечи.
— Я знаю. Спасибо тебе, Аврил.
К ним подошел Гладмур, огромный неуклюжий мужчина, который служил отцу Катарины, сколько она себя помнила. Не зная, куда девать глаза от смущения, он обратился к девушке:
— Госпожа Катарина, простите мне мою дерзость, но не окажете ли вы мне милость, сыграв со мной партию в шашки?
Катарина удивленно посмотрела на вассала.
— У тебя с собой есть шашки?
— Да, госпожа. Я очень люблю играть в них, когда представляется такая возможность.
— А что, среди тех, кто едет с нами, нет ни одного, кто хотел бы сыграть с тобой?
Ковыряя носком башмака землю, Гладмур развел огромными ручищами и пожал плечами:
— Для меня было бы честью сыграть с вами, госпожа.
— С удовольствием, Гладмур, но ты должен признаться, почему попросил об этом именно меня.
— Лучше будет, если мы все будем проводить некоторое время в вашем обществе, госпожа Катарина. Мы тут поговорили с остальными… — он помедлил и выпалил. — Кто знает, куда подевался мсье Жофрей. А он давеча очень много болтал о вашей дружбе с господином Хью. Если он вернется, мы сможем сказать, что все проводили время с вами.
Катарина кивнула.
— Значит, вы беспокоитесь о моей репутации?
— Что вы, госпожа, — он весь зарделся от смущения. — Мы доверяем господину Хью и не верим всем этим россказням. Но будет лучше, если вы сыграете со мной в шашки, чтобы заставить замолчать злые языки.
Когда Хью, Бастон и Гриер вернулись в лагерь, таща с собой на длинной жерди добытого кабана, было уже темно, а из кучки сгрудившихся у костра людей доносились громкие возгласы и смех, перемежаемый изредка витиеватыми ругательствами. Подойдя к костру, Хью похлопал по плечу Весли дю Фона и спросил:
62 
