63 
— Кто выигрывает в кости?
Весли взглянул на него и ухмыльнулся.
— Это не кости, Хью. Госпожа Катарина уже трижды обыграла Гладмура в шашки, а он считается лучшим игроком в Авиньоне! Мы опасаемся, что вскоре он лопнет от досады.
Войдя в круг зрителей, Хью поспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Катарина своей дамкой «съедает» последнюю шашку соперника.
— Вот и все! — сказала она с победным блеском в глазах.
— Но, мадемуазель, — запротестовал Гладмур. — Как получилось, что вы снова выиграли? Здесь какое-то колдовство!
Катарина добродушно рассмеялась и подмигнула ему.
— Ты же не спросил меня, насколько я сильна в шашках, когда предлагал сыграть партию. Я не знала, что когда играешь с тобой, нужно обязательно проигрывать. Может, сыграем снова? Я согласна дать тебе еще один шанс.
— Ну, уж нет, госпожа, — сказал Гладмур, вставая с пенька, на котором сидел, — пусть уж какой-нибудь другой дурак попробует обыграть вас.
— Попробуйте вы, господин, — предложил Аврил, ткнув Хью под ребро.
— И вправду, Хью, давай сыграем.
Хью открыл, было, рот, чтобы отказаться, но передумал, увидев сияющее лицо Катарины. Он присел на пенек, который только что освободил Гладмур и, подперев голову рукой, стал наблюдать, как Катарина расставляет фигуры. Окружающие затихли в ожидании захватывающего поединка.
— Ты сел на место проигравшего, так что первый ход — твой.
Хью удивленно поднял брови.
— Как бы тебе не пожалеть об этом, Катарина.
Наконец игра началась. Оба игрока были чрезвычайно осторожны и не спешили делать рискованных ходов, прощупывая оборону противника. Болельщики, наблюдающие за игрой, приветствовали каждый удачный ход одобрительными возгласами. В результате Хью достиг значительного перевеса, но вдруг Катарина сделала несколько ловких ходов, и он обнаружил, что партия завершена, и, как это ни прискорбно, не в его пользу.
— Хью, ты никогда не говорил мне, что так хорошо играешь, — тепло улыбнувшись ему, заметила Катарина. — Тебе следовало бы играть чаще.
Хью посмотрел на доску, и в памяти его всплыли возмущенные тирады Адели, которая требовала, чтобы он оставил это богопротивное занятие — так она называла игру. Уж более шести лет Хью не садился за игорный стол — будь то кости, шашки или шахматы. Он посмотрел на лица окружавших его людей и снова перевел взгляд на Катарину. Он никогда не мог понять, что же плохого в этой игре, но Адель настойчиво цитировала ему стихи Писания и вела длинные беседы со священником о том, что Хью слишком подвержен мирским соблазнам. Сейчас он физически чувствовал неодобрение Адели, и это отравляло ему удовольствие от происходящего. С каждым днем он был все ближе к Понтуазу и к Адели, и ему казалось, что она наблюдает за ним днем и ночью. Он явственно слышал ее нотации и нравоучения о том, чего он не достиг и что он должен совершить.
— Ну, ладно, — Хью запустил руку в кошелек, привязанный к поясу, и вытащил оттуда золотую монету. — Победитель должен получить приз, — бросив монету на доску, он повернулся и пошел прочь. Мужчины расступились, пропуская его, и Хью, пройдя мимо палаток и стреноженных лошадей, исчез во тьме.
Катарина молча смотрела на золотой соверен, вертящийся на доске, и чувствовала, как краска заливает ей щеки.
— Госпожа, он не хотел вас обидеть, — попытался успокоить ее дю Фон.
— Это просто шутка, — подхватил Бастон Сютони.
Схватив монету, Катарина помчалась вслед за рыцарем.
— Хью! — крикнула она, задыхаясь от возмущения. Он продолжал шагать по замерзшему полю, не оборачиваясь на ее зов. Катарина побежала быстрей. Подхватив юбки, она мчалась за ним, сжав монету в руке.
— Хью! Стой!
— Возвращайся назад, Катарина! — ответил Хью холодным, суровым тоном, в котором сквозило еще что-то, чего Катарина не могла понять. Но возвращаться она не собиралась, во всяком случае, до тех пор, пока не скажет Хью того, что собиралась сказать.
— Ваша монета, господин Вунэ, — Катарина протянула ему золотой, как будто это было какое-то отвратительное насекомое.
Хью не шелохнулся.
— Тогда пусть она гниет в грязи, — заявила она, бросив монету в траву между ними. — Скажи, Хью, чем я заслужила такое предательство? Ты вступил в игру по своей воле, никто не заставлял тебя. Неужели только оттого, что ты проиграл, твое доброе расположение духа уступило место злобе? Не думаю.
63 
