156 
— Эти дезертиры — очень рослые и крепкие ребята, все как на подбор, — весело продолжал Домициан. — Я приказал дознавателям не переусердствовать и не ломать зря костей. Из них получатся замечательные гладиаторы. Распоряжения я уже дал, и скоро их отправят в Рим. Однако это не все. Главное вот в чем: я нашел способ взять крепость без штурма. У этой Ауринии есть дочь, «дитя бога». Так они называют ребенка, об отце которого они не знают или не хотят знать. У нас есть точное описание места, где находится это отродье, но здесь появилось одно непредвиденное обстоятельство. К несчастью для нас этот ребенок находится в руках прорицательницы Рамис. Эта ведьма одним своим видом наводит такой ужас на местных жителей, что нам никак не удается найти смельчака, который бы решился проникнуть в ее логово. Батавские воины из вспомогательных сил союзников наотрез отказались от этого поручения из-за того, что Рамис якобы превращает мужчин в ежей. Мне пришлось самому заняться формированием отряда из наших легионеров. Это люди, которые утверждают, что не верят в колдовство и магию. Найти их не так-то просто, ведь им известно, что я сам прибегал к помощи колдуний и ворожей в некоторых случаях.
Марк Юлиан ощутил, как его сердце вдруг пронзила острая тревога, но в то же время он с одобрением кивнул.
— Все великие стратеги от Фронтина до Ксенофонта восхитились бы твоим замыслом, — сказал он с прохладцей и некоторой долей сарказма, чтобы оставить место для сомнений.
«У нее есть ребенок, — с беспокойством подумал Марк Юлиан. — Почему же мои осведомители ничего мне об этом не сообщили? Проклятье Немезиде! Что же теперь делать? Может быть, какой-нибудь невооруженный хатт проникнет в обитель Рамис и предупредит ее? Но у меня ведь есть эта страшная карга Гвала, которая торгует афродизиаками. Она теперь передо мной в долгу. Ее наверняка казнили бы за шпионаж, если бы я не подкупил того кузнеца, который собирался донести на нее. Надо поручить ей подыскать подходящего парня».
— Никак не ожидал такой лести от человека, столь скупого на похвалы. Удивляюсь, как только у тебя язык не отсох!
Домициан опять принялся за каплуна с начинкой из трюфелей и не успокоился, пока не прикончил его целиком, нисколько не обратив внимания на то, что Марк Юлиан почти не прикасался к еде. Насытившись, Император повернулся к Марку Юлиану с внезапно посуровевшим лицом, не побеспокоившись, однако, вытереть губы, с которых капал жир.
— Ты помнишь, о чем я тебе как-то говорил? Я имею в виду физиологические затруднения, которые я испытываю, когда занимаюсь любовью с моими наложницами. Я еще тогда предупреждал тебя, что лично отрежу твой язык, если ты кому-нибудь об этом проговоришься.
Марк Юлиан некоторое время смотрел на своего собеседника с искренним недоумением, но затем вспомнил. Речь шла о неспособности выполнять свой мужской долг, как выразился тогда Домициан. Среди его врачей не было единодушия относительно причин этого недомогания. Одни из них винили дурной климат этих мест и затянувшуюся войну, другие кивали на самих наложниц, уверяя Императора, что их постоянная грызня и перепалки сделали бы импотентом даже самого похотливого лесного сатира.
На шее Домициана висел амулет. Марк Юлиан узнал его. Это был один из самых популярных товаров Гвалы — сушеное правое яичко козла, которое семь раз окунали в масло.
— Мне кажется, — радостно продолжал Домициан, — что я нашел верное средство избавиться от этой досадной болезни. Все, что мне нужно — это простая женщина без предрассудков. И я знаю, где ее найти. Она резвится в этих горах и, кажется, слегка проголодалась. Особой беды я здесь не вижу, зато, как ты недавно сказал, она целомудренна. Именно такую женщину из варваров я желаю покорить лично. Ее тело должно быть упругим, как у юноши, ведь ей приходилось быть воином. Да что с тобой, дружище? У тебя такой вид, словно я на глазах у парфянского посла тяпнул ножом по перепелиному яйцу. Кроме тебя никто не умеет так тонко изобразить отвращение.
Никогда Марк Юлиан не прилагал столько усилий, чтобы выглядеть совершенно безразличным.
— Полагаю, что ты шутишь насчет этой женщины.
— Я знаю, ты говорил, что она не очень-то симпатична. Но красоту я могу заполучить в любой момент. То, что мне необходимо, так это женщина, совершенно не искушенная во всех хитростях и уловках своего пола.
— Я не имею в виду ее чары или отсутствие таковых, — сказал Юлиан тихим, скучным голосом, а между тем, вся его душа словно осела, опустилась, окутанная черным покрывалом. Он почувствовал, как к горлу противным комком подкралась тошнота и начала душить его. — Дело совсем в другом. Эта особа просто недостойна тебя в силу своего дикого, варварского происхождения. Ты должен помнить, кто она и кто ты. Подняв ее до своего ложа, ты возвысишь ее и унизишь себя.
156 
