очень нудно 
172 
— Марк Аррий Юлиан, выйди вперед! Сенат будет рассматривать твое дело.
Марк Юлиан встал, он был одет в серый плащ по случаю траура. Неожиданно вспомнив об отце, он ощутил прикосновение к коже своего амулета и сразу же почувствовал, что земля хранит его, и он снова обрел спокойствие и полную уверенность.
Когда он шел по зале, чтобы предстать перед Консулом и троном Императора, все голоса смолкли и воцарилась полная тишина, гулкое пространство огромного помещения оглашалось лишь звуком его шагов. Все присутствующие сразу же увидели, что перед ними не дрожащая от ужаса жертва. Марк Юлиан отвесил легкий поклон в сторону Императора, затем повернулся лицом к Сенаторам. Когда он разглядывал их пристальным, бесстрашным, изучающим взглядом, который, казалось, проникал в самую душу каждого из них, Сенаторам на мгновение почудилось, что это они сами находятся под судом. «Этот человек не способен на предательство», — все присутствующие осознали это с полной определенностью, прежде чем Марк Юлиан произнес хотя бы одно слово.
Домициана охватила черная зависть. Он понял, что в глубине души надеялся: этот суд унизит и растопчет его друга. И что же он увидел теперь? Ему даже показалось, что на губах Марка играла легкая улыбка, как будто все происходящее забавляло его. Похоже, этот безумец не знал, что уже вышел на берег Стикса и лодка перевозчика Харона ждет его.
Вейенто поднялся со своего места и приготовился говорить. Его болезненное желтоватое худое лицо было сурово, глубоко запавшие, выцветшие глаза глядели вкрадчиво. От этого человека веяло духом смерти. Кожа его была мертвенно-бледного цвета и сквозь нее отчетливо проступали кости черепа. Тонкие плотно сжатые губы свидетельствовали о скрытности его натуры, никто не видел, какое удовольствие получал этот человек от своей роли обвинителя. Он давно уже научился прятать свои чувства, скрывать за своей внешней бесстрастностью обуревавшие его страсти и желания. Враг не мог застать его врасплох. «Вейенто поразительно вписывается в этот мир, — размышлял Марк. — Единственное, чему он предан до конца, это — власть, причем его не тревожит, исходит ли от власти добро или зло, поэтому он способен убивать и крушить с бесстрастным видом все на своем пути, словно хищная акула».
Вейенто не просто предвкушал победу, он считал, что уже одержал ее и сегодняшний судебный процесс был торжеством в ее честь. Приговоры судов, на которых рассматривались дела об измене, были предрешены: Сенаторы никогда не отваживались пойти против ожиданий Императора, а тот ждал только одного — обвинительного вердикта. Весь ход такого процесса был пустым представлением. Единственное трудное дело, которое Вейенто предстояло уладить, состояло в следующем: необходимо было ускорить голосование и вынести приговор до того, как возникнет опасность, что обвиняемый поднимет неудобные вопросы, касающиеся махинаций самого Вейенто.
Из трех других обвинителей, участвовавших вместе с Вейенто в процессе, двое были советниками Сенаторов, а один молодым Сенатором по имени Монтан, впрочем, этот молодой человек редко занимался своими обязанностями. Нерон сам избрал его на роль обвинителя, потому что Монтан очень хорошо зарекомендовал себя в застольных состязаниях, проводившихся в этом году на борту корабля Нерона во время праздника в честь бога Марса. Монтан выпил тогда такое количество вина, которое могло бы свалить с ног десять человек, и съел целого молочного поросенка. Такую прожорливость, по мнению Нерона, следовало непременно отметить наградой.
Битый час Вейенто перечислял многочисленные преступления, которые власти приписывали Юлианам, отцу и сыну. Голос Вейенто был вовсе не таким бесцветным и невыразительным, каким была вся его внешность. Он был громким и звучным, так что обвинитель завладел скоро вниманием всех собравшихся. Вейенто заявил, что Юлиан-старший использовал все средства, в том числе и сверхъестественные, чтобы добиться гибели Нерона. Он хотел, кричал обвинитель, посадить на трон своего сына! В конце этой страстной речи Нерон был полностью убежден в безоговорочной виновности Юлиана-младшего. Император сидел теперь, наклонившись вперед, на его одутловатом лице читалось выражение напряженного внимания, его пухлые руки сжимались в кулаки от ярости.
После вступительной речи Вейенто перешел к допросу.
— Сын предателя, отвечай! Делился ли с тобой твой отец, Марк Аррий Юлиан-старший, своими преступными планами? И как ты относился к тому, что тебе в этих планах отводилась главенствующая роль?
172 
