Особенно,... 
11 
Это было для Гвинейры невыносимо. Обняв малышку, она едва не расплакалась сама.
— Глория, как ты можешь так говорить! Конечно нет! — утешал ее Джеймс МакКензи, отчаянно желая иметь под рукой бокал с виски. Для того чтобы сообщить Глории о решении Куры и Уильяма, Гвинейра выбрала момент после совместного ужина. Без сомнения, ей хотелось заручиться поддержкой своих мужчин. Однако Джеймс чувствовал себя скорее неловко в роли воспитателя ребенка Уорденов. А Джек с самого начала не оставил никаких сомнений насчет того, что он думает по поводу указаний Куры и Уильяма.
— Все люди ходят в школу, — произнес молодой человек, но прозвучало это не очень убедительно. — Я ведь тоже пару лет учился в Крайстчерче.
— Но ты каждые выходные приезжал домой! — всхлипнула Глория. — Пожалуйста, пожалуйста, не отсылайте меня! Я не хочу в Англию! Джек…
В поисках поддержки девочка умоляюще посмотрела на своего многолетнего защитника. Джек поерзал на стуле, надеясь на помощь родителей. Его вины в этом действительно не было. Напротив, Джек недвусмысленно высказался против того, чтобы отсылать Глорию с Киворд-Стейшн.
— Подожди пока, — советовал он матери. — Письмо может потеряться. А если они напишут еще раз, скажи им коротко и ясно, что Глори слишком юна для такого путешествия. Если же Кура будет настаивать, пусть приезжает и забирает ее.
— Но ведь это не так-то просто, — заметила Гвинейра. — У нее обязательства.
— Вот именно, — заявил Джек. — Вряд ли она оставит свою деятельность хотя бы на несколько месяцев, чтобы лишить себя внимания и восторгов обожающей ее публики. А если все же будет настаивать на том, чтобы засунуть Глорию в эту школу, то ей потребуется время. По меньшей мере год. Сначала переписка, потом путешествие… У Глории будет еще два года. Когда придет время ехать в Англию, ей исполнится почти пятнадцать.
Гвинейра всерьез размышляла над предложением сына. Но это решение давалось ей не так легко, как ему. Джек совершенно не испытывал страха в отношении Куры-маро-тини. Но Гвин знала, что существуют средства давления, которые можно задействовать, даже находясь по ту сторону океана. Хоть Глория и была наследницей, но пока что Киворд-Стейшн принадлежала Куре Мартин. Если Гвинейра попытается воспротивиться ее желаниям, достаточно будет одной подписи на договоре купли-продажи, и тогда не только Глории, но и всей семье МакКензи придется покинуть ферму.
— Нет, Кура не умеет просчитывать ходы настолько далеко! — заявил Джек, однако Джеймс МакКензи вполне понимал тревогу жены. Возможно, Кура уже совершенно забыла о том, что ей принадлежит ферма, но от Уильяма Мартина можно было ожидать каких угодно действий. Вот только Джеймса нельзя так просто шантажировать, равно как и его сына. Для него Киворд-Стейшн никогда много не значила. Для Гвинейры же в ней заключалась вся ее жизнь.
— Ты же вернешься сюда, — объясняла она расстроенной правнучке. — Время пролетит очень быстро, и скоро ты снова будешь здесь…
— На каникулах? — с надеждой спросила Глория.
Гвинейра покачала головой. Ей не хватало духу лгать девочке.
— Нет. Каникулы слишком короткие — даже если путешествие длится всего шесть недель, за три месяца каникул ты сможешь приехать сюда, только чтобы успеть поздороваться. А на следующее утро нужно будет ехать обратно.
Глория всхлипнула.
— А можно взять хотя бы Нимуэ? И Принцессу?
Гвинейре показалось, что время обратилось вспять. Она тоже хотела знать, можно ли ей взять с собой собаку и лошадь, когда отец сказал, что выдает ее замуж в Новую Зеландию. Впрочем, юная Гвин не плакала. И ее будущий свекор, Джеральд Уорден, быстро умел ее успокаивать.
Конечно же, Клео, ее собака, и Игрень, кобылка, могли поехать с ней в другую страну. Но Глория отправлялась не на овечью ферму, а в школу для девочек.
Сердце у Гвинейры разрывалось, но она снова покачала головой.
— Нет, милая. Собак там держать не разрешают. А лошади… не знаю, но во многих тамошних школах есть лошади. Не так ли, Джеймс? — Она посмотрела на мужа в поисках поддержки, словно погонщик скота мог быть экспертом по вопросам обучения девочки в английском интернате.
Джеймс покачал головой.
— Мисс Бличем? — переадресовал он вопрос.
Сара Бличем, домашняя учительница Глории, до сих пор сдержанно молчала. Эта девушка неброской внешности всегда закалывала свои густые темные волосы наверх, как матрона, и вечно опускала красивые светло-зеленые глаза. Мисс Бличем оживлялась лишь тогда, когда перед ней появлялись дети. Она была одаренной учительницей, и не только Глория, но и дети маори в Киворд-Стейшн будут тосковать по ней.
11 
