120 
— Речь идет не о самоубийстве, — выдавил Джек и запнулся. — Речь идет о… о…
— Речь идет о том, чтобы искушать Господа, да? — Гвинейра встала и подошла к шкафу, где уже на протяжении многих десятилетий стояли запасы виски. У нее совершенно пропал аппетит, и ей нужно было что-то покрепче столового вина. — В этом-то и дело, верно, Джек? Ты хочешь посмотреть, сколько продержишься, прежде чем дьявол заберет тебя. Но это же глупость, и ты это знаешь!
Джек пожал плечами.
— Мне жаль, но ты не переубедишь меня, — спокойно произнес он. — Да это и невозможно. Я уже подписал обязательства…
Гвинейра наполнила бокал и снова повернулась к сыну, теперь в глазах ее читалось отчаяние.
— А как же я? Ты бросаешь меня совсем одну, Джек!
Джек вздохнул. Он думал о матери, снова и снова оттягивая принятие решения, чтобы не причинить ей боли. Он по-прежнему надеялся на возвращение Глории. Сейчас девочка путешествовала с родителями по Америке, но должна же Кура наконец понять, что девушка совершенно не годится в качестве аккомпаниатора. Последние письма Глории, впрочем, как и всегда, были совершенно ничего не значащими, но Джеку казалось, что он читает между строк, чувствуя ее отчаяние и разочарование:
Нью-Йорк огромен. В нем можно заблудиться. Я ходила в несколько музеев, там были выставки полинезийского искусства. У них есть томагавки маори. Мне хотелось бы, чтобы война в Европе поскорее закончилась…
Новый Орлеан — Мекка для всех тех, кто любит музыку. Мои родители наслаждаются городом. Мне не нравится жара, кажется, что все постоянно влажное. У вас сейчас зима…
Я много работаю, я должна аккомпанировать танцовщицам на фортепьяно. Но мне больше нравится помогать Таматее гримировать труппу. Один раз она разрисовала меня. Я была похожа на девушку-маори из нашего племени в Киворд-Стейшн…
Это нельзя было назвать восхищением. Ей не нравилось путешествовать, и Уильям с Курой должны будут однажды понять это. Джек надеялся, что вскоре они отошлют Глорию домой, тогда у Гвинейры появится новый смысл жизни. Сам он чувствовал, что не в состоянии поставить мать на ноги. Джек хотел уехать, и ему было все равно куда.
— Мне жаль, мама. — У Джека появилось желание обнять Гвинейру, но он так и остался сидеть на своем месте. — Это продлится недолго. Говорят, война закончится через несколько недель, и тогда я смогу… тогда я, возможно, немного посмотрю Европу. А пока что я должен ехать в Австралию. Флот стоит в Сиднее. Тридцать шесть кораблей, мама. Самый большой конвой, который когда-либо пересекал Индийский океан…
Гвинейра опрокинула в себя бокал виски. Великий конвой был ей безразличен, равно как и война в Европе. Она просто чувствовала, как рушится ее мир.
Роли О’Брайен помогал своему господину переодеться к ужину. Обычно в доме Ламбертов это было не принято; ужин в семейном кругу не предполагал каких-то особых требований к одежде. Но в этот вечер в «Гранд отеле» должно было состояться совещание владельцев местных рудников с представителями Новозеландской железнодорожной корпорации. Его решили провести после торжественного ужина, на который были приглашены также и дамы. После трапезы мужчины должны были удалиться, чтобы поговорить о необходимых переменах, вызванных военными действиями, особенно об увеличении количества шахтеров на местах и возможных совместных транспортных регламентациях. К этому времени рудники заметно разрослись, и теперь требовались дополнительные железнодорожные вагоны и специальные поезда, чтобы перевозить уголь в морские порты на восточном побережье. Тим уже с улыбкой думал о том, как удивятся представители железнодорожной компании, когда Флоренс Биллер не только присоединится к мужчинам, но еще и попытается диктовать свои правила. Оставалось надеяться, что она будет действовать осмотрительно.
После истории с Лилиан и Беном отношения между Ламбертами и Биллерами значительно ухудшились. Флоренс, похоже, считала Тима лично ответственным за то, что Бен по-прежнему писал стихи, вместо того чтобы всерьез заниматься делами рудника. Тиму было интересно, приведет ли Флоренс сына с собой. Может быть, вместо своего мужа, который не любил общественных ужинов. Как бы то ни было, Ламберты решили на всякий случай оставить Лилиан дома. Девушка дулась уже целый день.
120 
