70 
Застонав, Женевьева обняла его и изогнулась, прижимаясь к нему. Освободив от одежды, Тристан неистово ласкал ее, любуясь совершенством форм, полной грудью, розовыми сосками, тонкой талией, округлыми бедрами и теплой шелковистой кожей…
Дыхание Женевьевы стало прерывистым, изо рта вылетали протяжные стоны. Жар нарастал. Минуты текли, тела сливались воедино. Тристану не терпелось избавиться от напряжения, достигшего пика, и наконец он выплеснулся в нее.
Наслаждаясь покоем, Тристан вздохнул и снова прижал Женевьеву к себе. Ее роскошные волосы окутали его, и он заснул.
Проснувшись на рассвете, Тристан пришел в ужас. Он поклялся себе никогда не спать рядом с этой женщиной. За окнами пробивались первые лучи солнца, окрасившие небо в малиновые и золотистые тона. Вскочив с постели, Тристан быстро оделся, стараясь не смотреть на Женевьеву.
Она лежала на боку, нагая и невинная в утреннем свете. Тристан невольно залюбовался ею. Кожа девушки была чиста, как фарфор, форма груди — безупречна, розовые соски выглядывали из-под разметавшихся волос.
Золотистые пряди покрыли ее плечи, изгиб бедра, округлости ягодиц, рассыпались по постели. На щеках играл легкий румянец. Женевьева улыбалась во сне, пухлые и влажные губы были соблазнительно приоткрыты.
Ему хотелось забраться в постель, лечь рядом и разбудить ее. И Тристан понял: стоит ему помедлить еще секунду, так он и сделает. Застонав от досады, он вышел.
Кивнув стражнику, Тристан расправил плечи. Почему каждый раз, давая волю страсти, он ощущал такой гнев? Его жажда не утихала. Неужели ему никогда не избавиться от этого наваждения?
В коридоре Тристан отдал приказания. Многие слуги еще не проснулись, и он велел поторопить их — пора было отправляться в путь. Тибальд уже собрался: во дворе ждали оседланные кони. Взъерошенный и заспанный Джон вышел проводить друзей. Эдвина следовала за ним. Увидев Тристана, она бросилась к нему.
— Тристан, позволь мне увидеть ее! Хотя бы принести ей книги!
— Пока я буду в отъезде, выпускайте Женевьеву из комнаты на час каждое утро. Пусть погуляет, побудет с Эдвиной. — Он бросил взгляд на синеглазую возлюбленную Джона. Та в порыве благодарности поцеловала ему руку, и он смущенно нахмурился. — Эдвина, это еще зачем?
— Благодарю, Тристан. — В ее глазах застыли слезы.
— Только хорошенько присмотри за племянницей, Эдвина, — она очень хитра.
— Непременно!
Тристан вдруг ощутил раздражение: он согласился только потому, что Эдвина была так чиста и простодушна. А еще — потому, что Джон любил ее. Но Тристан не знал, заслужила ли Женевьева такую поблажку. Он вспомнил минувшую ночь, ее сладость и горечь — вкус самой жизни. Натянув поводья, Тристан огляделся.
— Джон, совсем забыл. Вели принести леди Женевьеве ящик нашего лучшего бордо.
— Целый ящик? — изумился Джон. — Как скажешь.
Тристан с улыбкой, принял из рук Эдвины кубок с вином, залпом осушил его, пожелал всем удачи и выехал из замка в сопровождении стражников и Тибальда.
Глава 13
Женевьева испытывала странное чувство защищенности. Ей снился прекрасный сон — нежный, томный, наполненный ласковым шепотом. Он окружал ее словно кокон.
Сквозь дрему она слышала шум во дворе, но чтобы проснуться, ей пришлось продираться сквозь густую паутину. Голова налилась свинцом, а глаза резало от яркого света. Несколько минут Женевьева не могла пошевелиться и упрекала себя за то, что выпила слишком много красного вина. Ведь каждый знает, что от него болит голова.
Наконец она села, стиснула виски ладонями, застонала, но, не выдержав, снова упала на подушку. Понимая, что во дворе что-то происходит, Женевьева не могла заставить себя подняться и подойти к окну. Закрыв глаза, она задумалась о том, почему чувствует себя так свободно, и вдруг вскочила и уставилась на холодный камин. Боже, да она нагая! Значит, это был не сон!
Голову снова пронзила боль. Как он мог! Будь Тристан тысячу раз проклят! Он бросил ее на несколько дней, а затем вернулся в тот самый момент, когда она пребывала в блаженном опьянении. И виной всему ее отвратительная невоздержанность! Думать об этом было невыносимо.
Внезапно Женевьева услышала лязгающий гулкий звук. Кто-то поднял засов. Нырнув под одеяло, она натянула его до подбородка. Если это опять Тристан, если он вернулся, то больше она не станет терпеть унижения и выцарапает этому негодяю глаза. В дверь постучали, и она вздрогнула. Нет, это не Тристан. Он никогда не стучал.
70 
