25 
— У тебя очень красивые волосы. Я с первого дня мечтал зарыться в них лицом.
— Все это похоже на сон. — И этот сон был восхитительным. В ее глазах отражались радость и глубокая печаль, застенчивая нежность и пылкая страсть. Она наклонила его голову к своему лицу и нежно прошептала: — Алекс…
— Что?
— Ничего. Просто Алекс…
Его смех был ласковым, но руки, ласкающие тело Барбары, твердыми и настойчивыми.
— Я хочу тебя, — прошептала она.
— Я тоже, — хрипло отозвался Алекс и поцеловал ее.
Затем его язык отправился в путешествие по ее телу, зажигая огонь во всех местах, к которым прикасался.
— Алекс?..
Это бархатистое ощущение его губ и языка на обнаженной коже было сладостно невыносимым. Оно увлекало Барбару в мир доселе неизведанных, удивительных ощущений. Но вместе с невыразимой радостью Барбара испытала щемящую боль, потому что была уверена: больше никому, кроме Алекса, не удастся вызвать в ней такой восторг чувств.
— Да, дорогая… — Алекс отстранился от нее, задыхаясь от безумного желания. Барбара стала в этом мире для него всем, а ведь этого не должно было случиться. Он не может, не имеет права любить ее. Алекс поднялся на ноги. — По-моему, мы собирались в спальню? — Он страстно хотел Барбару, но для него было важнее сделать их первую ночь незабываемой для нее. Подхватив ее на руки, он вышел в холл. — Мы прекрасно смотримся вместе, моя прекрасная золотая сильфида.
— А вдруг Диего вернется раньше?
— Я ему повыбиваю гляделки, — мягко пообещал Алекс. — Прекрати хихикать. Тебя когда-нибудь носил на руках обнаженный мужчина?
— Нет, никогда. — Барбара рассмеялась и крепче обвила его шею руками.
Алекс был захвачен врасплох той радостью, которую испытал от ее слов. Никогда прежде ее не носил на руках обнаженный мужчина! По крайней мере, он хоть что-то узнал о ее прошлом. Неведомое доселе чувство собственника овладело им. В Барбаре была какая-то особая утонченность, которая привлекала Алекса, но в то же время она была простодушна и ранима, и это притягивало его еще больше. Почему ему так хочется оберегать и лелеять ее? Эта женщина пробила брешь в его защите. Проникла в сердце, разрушила планы, спутала мысли и чувства.
— О чем ты думаешь? — спросила она, заметив, что он как-то странно притих.
Алекс взглянул на нее и остановился у дверей своей комнаты.
— Ангел мой, если бы ты просто поработила меня, с этим еще я мог бы справиться. Но как тебе удалось сделать так, чтобы мне это нравилось и хотелось, чтобы это рабство никогда не кончалось?
— Я знаю причину. Это, должно быть, мои новые духи. Продавщица сказала, что против них нельзя устоять.
— Ты покупаешь дорогие духи? — проговорил Алекс в ее полураскрытые губы.
Дыхание Барбары перехватило, и она на миг забыла вопрос.
— Что? Духи? Ах да, я… я покупаю только пробные образцы. Это не очень дорого.
— Неплохая идея… — Сердце Алекса гулко стучало. Он весь горел огнем желания, но все равно не смог сдержать улыбки. — Так ты вдобавок ко всем твоим достоинствам еще и экономна?
— Да. Я научилась ценить деньги с детских лет, когда жила с бабушкой. Она была ирландкой.
Алекс внес ее в комнату, но не стал сразу класть на кровать. Любуясь ею, он хрипло спросил:
— Ты хоть знаешь, сколько раз я представлял тебя в своей спальне?
— Сколько?
— Сотни раз. — Он нежно поцеловал ее, затем опустил на кровать и лег рядом. Шелковое покрывало зашуршало под ним. — Каждую ночь, с тех пор как ты появилась в моем доме, я подолгу лежал без сна, фантазируя о тебе, представляя нас вместе.
— Ну и как, реальность похожа на твои фантазии?
— Она во сто крат прекраснее.
— Правда?
— О да. — Алекс поднес ее руку к губам, перевернул ладонью вверх и поцеловал голубую жилку на запястье.
— Мои волосы намочат подушку, — прошептала она прерывисто.
— Все равно.
— Это какое-то безумие.
— Потому что твои волосы мокрые? — Алекс провел пальцем по ее животу. — У тебя бархатная кожа.
— Спасибо. Нет, я не о волосах, я имею в виду нас с тобой.
— О, мне это нравится, а тебе?
— Мне тоже, но все равно это безумие.
— В таком случае мне нравится быть безумным. — Ты зажигаешь в нас обоих огонь, моя Барбара… — И Алекс стал покрывать легкими поцелуями ее шею, затем спустился к ложбинке между грудями. — Думаю, начнем отсюда.
25 
