125 
Тия была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как к ней подошла Хнут. Молодая женщина подумала, что рабыня снова станет ее осуждать, но та взволнованно произнесла:
— Госпожа! Я думала, что не смогу вас дождаться, но вы пришли вовремя! Несколько дней назад госпожа Анок спросила меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто помогает женщинам избавляться от нежеланных детей. Она очень плохо выглядела. Я ответила отрицательно, и она отослала меня. Но после куда- то отлучалась, а сегодня снова покинула дом.
— Она давно ушла?
— Нет. Возможно, вы сумеете ее догнать.
Тия метнулась к воротам, выбежала на улицу и устремилась в сторону, противоположную той, откуда пришла. Ей повезло — вскоре до ее обоняния долетел аромат душистого масла, а затем мелькнуло льняное платье богатой египтянки. Тия узнала Анок, хотя та шла, непривычно ссутулившись и потупив взор.
Тия решила за ней проследить и вскоре очутилась в квартале городской бедноты, недалеко от Верхних пристаней, где разгружались торговые корабли. Здесь было грязно, берега завалены камнями и мусором. Пахло сыростью и отбросами. Однако воды Нила слепили взор пронзительной голубизной, а ветер весело звенел в небесной вышине. Рыбья чешуя, прилипшая к побуревшим сетям, что сушились на берегу, сверкала серебром.
Анок упорно шла вперед, не сбавляя шага, не обращая внимания на грязные улицы и толпы бедноты. Когда она скользнула в крохотный двор какой-то хижины, Тия, немного подождав, направилась следом.
В хижине было темно и тесно. Неопрятная женщина перебирала какие-то зловещие инструменты. Полуобнаженная Анок лежала на полу, на чистой белой простыне, которую, скорее всего, принесла с собой.
Увидев Тию, она не вскрикнула, не шевельнулась. Анок выглядела опустошенной, лишенной мыслей и воли, погруженной в мертвенное оцепенение. Тия нагнулась и решительно протянула руку.
— Пойдем!
Незнакомая женщина пробовала возмутиться, но Тия бросила на нее такой взгляд, что той пришлось замолчать.
Тия вывела пошатывающуюся Анок на улицу и спустилась вместе с ней к берегу реки. Потом она помогла девушке умыться и усадила ее на обросший мохнатыми водорослями камень.
Жара набирала силу. Синева неба казалась застывшей и резала взор. Паруса барок были окрашены в золотой цвет. Птицы, расправив крылья, взмывали ввысь и кружили там подобно хлопьям пены.
Черты лица Анок заострились, лоб покрылся испариной, девушка тяжело дышала.
— Ты что-то пила? — искренне волнуясь за нее, спросила Тия.
— Да, эта женщина дала мне настойку каких-то трав, от которой у меня закружилась голова. Она сказала, что благодаря этому я не почувствую боли. Сейчас мне уже лучше, — прошептала Анок.
— Ты не должна была туда приходить!
Тия взяла холодную руку девушки в свою, затем обняла Анок и принялась осторожно гладить ее напряженную спину
— Мне не оставалось ничего другого.
— Отец ребенка Хетес?
— Да.
— Он знает?
— Он сказал, что придет, и обманул.
Несколько минут Анок сидела, тупо глядя перед собой. Потом внезапно заговорила:
— Меня никто никогда не любил. У меня не было матери. Когда я подходила к отцу, он морщился и кричал служанкам: «Уберите ее от меня!» В его сердце жила ненависть, а в моей — страх. Отец часто говорил о мумиях. Рассказывал, что иные покойники обманывают богов, покидают свои усыпальницы и преследуют живых. По ночам я забиралась под простыню с головой и ждала, что за мной придут эти обмотанные льняными лентами чудовища. Мне казалось, я вижу, как они тайком выбираются из своих гробниц и крадутся к нашему дому. Я боялась, что они схватят меня и уволокут во тьму. Я представляла, как стану защищаться, как начну срывать с них повязки, разрывать на части их мертвые тела! Когда наступало утро, мне не становилось лучше. Меня все сторонились, я все время была одна. Потом отец погиб и я осталась с Мерибом, который тоже не обращал на меня никакого внимания. Как и отец, он увлекался постройкой гробниц, а еще — женщинами. Приглашал в дом этих продажных тварей и проделывал с ними всякие гнусные вещи! Чтобы я не видела всего этого, он меня запирал. Да, он дарил мне подарки, но лишь для того, чтобы я ему не докучала. Он постоянно твердил, что хочет удачно выдать меня замуж. С тех пор как мне исполнилось четырнадцать, в наш дом приходили мужчины и сватались за меня. Молодые, старые — все они казались мне одинаковыми. Похожие лица, ничего не стоящие слова. Они вызывали у меня отвращение. Я говорила им гадости, смеялась над ними, они уходили и больше не возвращались.
125 
