Последние отзывы

  14  

— Она экономка.

— Экономка? — удивилась Жозетт.

— Да. А что тут плохого?

— Плохого тут ничего, per se ^[2], — процедила девочка, найдя наконец повод употребить выражение из одной книжки, которое давно жгло ей язык. — Она, конечно, трудится на капиталистов, но ты не виноват, что тут поделаешь? А что там за семья — у кого она служит?

— Это не семья, — ответил Пьеро. — Всего лишь один мужчина. И он согласен меня принять при условии, что я не буду шуметь. Тетя говорит, он не часто бывает в доме.

— Что же. — Жозетт старательно напускала на себя равнодушный вид, хотя на самом деле очень хотела уехать вместе с приятелем. — Если что-то не заладится, то, думаю, всегда можно вернуться.

Глядя в окно на проносящиеся мимо пейзажи, Пьеро вспоминал этот разговор, и ему было не по себе. Все-таки странно, что тетя столько лет с ними не общалась — целых семь раз пропустила день его рождения и Рождество, — хотя, может быть, она просто не ладила с мамой, особенно после ее расставания с папой… Но что толку гадать? Пьеро постарался выкинуть тревожные мысли из головы, закрыл глаза, задремал и очнулся, лишь когда в купе вошел какой-то старик и занял последнее, четвертое, место. Пьеро сел прямее, потянулся и зевнул, рассматривая старика. Тот был в длинном черном пальто, черных брюках и белой рубашке; по бокам лица свисали длинные темные пряди. Он, очевидно, плохо ходил, поскольку опирался на трость.

— Ну, знаете, это уже слишком, — сказала дама, сидевшая напротив, закрыла газету и недовольно потрясла головой. Она говорила по-немецки, и что-то в мозгу Пьеро переключилось, и он вспомнил язык, на котором разговаривал с отцом. — Неужели другого места не нашлось?

Старик пожал плечами.

— Мадам, везде занято, — вежливо объяснил он. — А здесь у вас свободное место.

— Нет уж, извиняюсь, — огрызнулась та, — но этот номер не пройдет.

Она встала, вышла из купе и решительно направилась куда-то по коридору. Пьеро заозирался, не понимая, как можно не пускать человека сесть, если есть место. Старик поглядел в окно и тяжко вздохнул. Чемодан на полку он убирать не стал, хотя на сиденье тот очень мешал и ему, и Пьеро.

— Хотите, я помогу? — предложил Пьеро. — Поставлю на полку, хотите?

Пожилой человек улыбнулся.

— Думаю, это будет напрасной тратой времени, — отозвался он. — Но ты очень добрый мальчик.

Дама вернулась с проводником. Тот оглядел купе и ткнул пальцем в старика.

— Ну-ка, ты, — бросил он, — вон отсюда. Постоишь в коридоре.

— Но тут свободно, — вмешался Пьеро. Проводник, наверное, подумал, что с ним едет мама или папа и старик занял их место. — Я один.

— Вон. Сейчас же, — потребовал проводник, словно не услышав Пьеро. — Давай, давай, поднимайся, не то наживешь неприятности.

Старик, не говоря ни слова, встал, крепко уперев палку в пол, взял свой чемодан и с большим достоинством покинул купе.

— Я прошу прощения, мадам, — сказал проводник, поворачиваясь к женщине уже после того, как дверь закрылась.

— Внимательней надо с этими, — рявкнула она. — Следить надо! Со мной сын. Почему он должен подвергаться опасности?

— Простите, — повторил проводник, а женщина негодующе фыркнула с таким видом, словно весь мир задался целью ей досадить.

Пьеро хотел спросить, почему она прогнала старика, но дама была очень грозная — казалось, только пикни, она и тебя вышвырнет. Поэтому он отвернулся к окну, закрыл глаза и вновь задремал. А проснувшись, увидел, что дверь купе открыта и дама с мальчиком снимают с полок багаж.

— Где мы? — спросил Пьеро.

— В Германии. — Дама впервые за все время улыбнулась. — Наконец-то никаких этих мерзких французишек! — Она показала на платформу, где на вывеске, как и на лацкане Пьеро, было написано Мангейм. — Похоже, и тебе тут выходить, — добавила она, кивнув на бумажку.

Пьеро вскочил, подхватил вещи и, прошагав по коридору, сошел на платформу.

Пьеро стоял в центре главного вестибюля вокзала, и ему было одиноко и страшно. Куда ни посмотри, всюду, торопясь по своим делам, задевая его, сновали мужчины и женщины. И еще военные. Много-много военных.

Впрочем, в первую очередь Пьеро обратил внимание на то, что люди вокруг говорят на другом языке. Поезд пересек границу, и повсюду звучал немецкий, а не французский, и Пьеро, вслушиваясь и разбирая слова, радовался, что папины уроки не прошли даром. Он выбросил бумажку Мангейм в урну и посмотрел, каков следующий пункт назначения.

  14