Особенно,... 
19 
– Я думаю, это хороший способ лишний раз напомнить, что ты не гостья там, а персонал. Словом, ситуация немного странная. Ты едешь в качестве мамы Никки, но будешь в статусе прислуги. И когда ты планируешь рассказать Лучиано правду?
– Возможно, пока не соберусь уезжать, не расскажу, а это самое позднее примерно конец августа. Смена начинается на этой неделе. С сентября я снова начну преподавать. Думаю, не стоит до этого времени раскрывать всей правды. Это может быть рискованно. Боюсь, в этом случае Лучиано просто выгонит меня. А так я надежно буду с Никки до конца августа.
– Прекрати обвинять во всем себя. Ты никому ничего плохого не сделала.
– Все не так просто, Элли. Понимаешь, я всякий раз вру Лучиано.
Джемайма хотела признаться, что с некоторых пор ее отношения с Витале стали еще более запутанными. Она пока в полной мере не осознала случившегося и стыдилась за себя. Она всегда старалась избежать интима с мужчинами, но в этом случае не смогла устоять.
Что-то с ней случилось. Лучиано в Лондоне всего несколько дней, а она уже не спит ночами, подолгу лежит, думая о том, что уже успела вступить с ним в отношения, забыть о благочестивом воспитании. Да что там, забыть о самой себе.
Однако она была уверена, что Джули поступила бы именно так, не погнушалась переспать с миллиардером даже просто так, особенно с красавчиком Лучиано. Конечно, это не оправдание. Она просто потеряла контроль над собой, опустила здравый смысл и позволила себе прокатиться на аттракционе сексуального наслаждения, которое для нее в новинку. Вела себя, как подросток в пубертатном периоде.
– Ты лжешь во благо Никки, а отъезд на Сицилию говорит о том, что тебе не безразлично, как малыш адаптируется в новой семье.
– Значит, по-твоему, я поступаю правильно?
– Я всегда думала, что для Никки лучше всего быть с отцом. Конечно, он милый малыш, но не твой ребенок. Мне жаль соглашаться со Стивеном, но я хочу, чтобы ты снова начала жить своей жизнью, а не жизнью Джули, и снова стала свободной и беспечной. Ты заслуживаешь этого. Никки был ошибкой Джули, не твоей.
Джемайма поджала губы, не желая соглашаться, что жизнь Никки – яркая и чудесная – чья-то ошибка, а ее свободная, незамужняя, бездетная жизнь – полная и счастливая.
Ребенок стал частью ее жизни, она любила его, хотя и не вынашивала под сердцем. Ей трудно отказаться от Никки, но, если так будет лучше для него в долгосрочной перспективе, надо научиться жить без него.
На следующее утро Джемайма и Никки были готовы к поездке. Их забрал лимузин с охранниками. В аэропорт доехали без пробок, посадка в личный самолет – вопрос нескольких десятков минут. Джемайма удивлялась, как легко и быстро все происходит, и удивилась еще больше, когда узнала, что они с Никки – единственные пассажиры на борту, не считая охранников. Лучиано почему-то не полетел с ними. Экипаж самолета был приветлив и оказывал малышу особое внимание.
Лучиано присоединился к ним в Париже, где у него была встреча. Взойдя на борт, он увидел Джемайму, спящую в кресле возле специального сиденья для Никки. Волосы ее были убраны в косу, хотя он предпочел бы снова увидеть их распущенными и растрепанными. Он обратил внимание, что она одета в простые джинсы и выцветшую футболку. Почему не принарядилась для него? Может, специально так вырядилась, желая убедиться, что он купит ей новый гардероб?
Джемайма хорошо отдохнула в самолете после бессонной ночи в доме родителей. Лучиано сидел через проход от нее. Она сонно смотрела на его профиль и думала, что у мужчины не может быть таких длинных пушистых ресниц. И носа, как у греческого бога. Лучиано повернулся к ней. Она поймала взгляд его гипнотических глаз и напряглась. Реакция очень далекая от невинной.
– Мы приземлимся через час, – кратко сообщил он.
– Хорошо. Пойду умоюсь.
Он еще секунду смотрел на нее, обращая внимание на фарфоровую бледную кожу с мягким румянцем, необычайно голубые глаза, пухлые губы, которые уже вкусил. Неимоверный голод и сиюминутная невыносимая потребность вновь одолели его. Лучиано взбесился, стиснул зубы и, отвернувшись к окну, постарался взять себя в руки.
Он не любил терять контроль над чем бы то ни было. В детстве он много раз видел, как отец в запале мог натворить дел, а последствия отражались на всей семье. Он не боялся необдуманной жестокости, убежденный в том, что страсть и гнев затмевают сознание. В таком состоянии легко принять неправильное решение.
19 
