Особенно,... 
21 
На вспоровший тишину ночи треск Грейсона среагировал мгновенно: пригнулся и припал к земле. Потом, осторожно оглядевшись и задействовав все свои сверхъестественные таланты, он сконцентрировался… и стал ждать.
Со стороны дома доносились тихие, завораживающие звуки джаза. Чуть поодаль слышалось журчание ручья, стремительно бегущего меж гладких голышей. Где-то завыла собака, потом послышался приглушенный рёв двигателя. Он различал целую палитру звуков и ощущений, будучи неразрывно связан со всем, что передвигалось в ночи. Каждое биение крохотных сердец кроликов и белок эхом отдавалось у него в голове, вливаясь в единую симфонию звуков, каждый из которых он скрупулезно анализировал с невозмутимым спокойствием.
И наконец, нашёл, что искал. Расплывчатая вспышка чужеродного присутствия отозвалась в голове знакомой легкой щекоткой, вызвав у Грейсона улыбку. Втиснувшись под пригнувшиеся до самой земли пушистые еловые лапы, он даже не шелохнулся, когда ему за шиворот попала пригоршня снега и, подтаяв, мокрым комком сползла вниз по спине.
Большую часть из первого десятка лет своей теперь уже бессмертной жизни Грейсон провёл, оттачивая охотничье мастерство в такой же дикой глуши. Он хорошо знал: лучшим его оружием были абсолютная тишина и неподвижность. Эту истину он усвоил ещё смертным, когда служил лесничим. А уж после обращения и вовсе обрел способность передвигаться совершенно беззвучно.
Справа снова хрустнула ветка, и Грейсон задумался: его «цель» и впрямь так неуклюжа, или его просто пытаются заманить в ловушку.
А потом ночную мглу взорвал крик.
— Пожар! Грейсон, пожар!
Он вздрогнул и понесся назад, забыв о необходимости блюсти тишину, не заботясь более, что кто-то может услышать, как он передвигается меж деревьев. Неожиданно пробудившийся инстинкт защитника среагировал на угрозу волной бешеной ярости, выплеснувшейся в кровь, и безошибочно вывел Грейсона прямо на поляну перед домом.
Мерцающие блики на снегу. Мягкий свет из окон. Рождественские огни. И причудливый танец, изгибающихся языков пламени, жадно лижущих створки сарая.
Огонь походил на оголодавшего пса, злобно рычащего и щелкающего зубами.
Грейсон увидел Тессу, со всех ног бегущую к сараю. Кинувшись ей наперерез, он схватил женщину в охапку и вместе с ней ухнул в ближайший сугроб. Приземление вышло мягким, и развернув Тессу лицом к себе, он уставился ей в глаза.
— Держитесь подальше от огня, — грозно рыкнул он на неё. Прозвучало это не менее свирепо, чем звуки, издаваемые разгоравшимся пламенем.
— Да идите вы! — выпалила она ему в сердцах и хорошенько пнула, пытаясь выбраться из сугроба. — Это — мой сарай, и я не стану стоять в стороне.
Не тратя время на споры, Грейсон кинулся к деревянным створкам. Хотя огонь распространялся быстро, обнадеживало то, что занялись они совсем недавно. Языки пламени облизывали сухое дерево, с каждым порывом ветра взбираясь все выше и выше. Пламя ещё не набрало полной силы, и с ним вполне можно было справиться при помощи снега. По счастью, тут его хватало с избытком.
Энергичными взмахами ног Грейсон поддевал толстый белоснежный покров, который, взмывая вверх, падал и осыпал пламя щедрым ворохом мерцающих снежинок. Шипение и густой черный дым стали ему наградой за гибель золотистых и оранжево-алых всполохов. Снова и снова Грейсон закидывал снегом умирающий огонь. Когда на помощь подоспела Тесса, им вдвоём и вовсе удалось потушить пожар за несколько минут.
Весь воздух вокруг был пропитан гарью, но к ней примешивалось что-то еще.
Слабый запах бензина.
Грейсон гневно прищурился, вперив многозначительный взгляд в кромку леса прежде, чем измениться, и посмотрел на Тессу.
Сейчас её лицо по цвету сравнялось со снежными хлопьями, оседавшими на темных волосах. Она выскочила из дома без куртки, словно позабыв, что на дворе зима, и теперь от холода у неё зуб на зуб не попадал.
Буркнув что-то неразборчивое, он притянул её в свои объятия и деловито начал растирать ей спину, пояснив:
— Адреналин перегорел, вот вы теперь и мёрзнете.
— Р-р-аньше н-не ч-ч-увствовалось. — У неё стучали зубы, и неудивительно: из одежды на ней были лишь джинсы и футболка с длинными рукавами, а на ногах пара насквозь промокших пушистых розовых домашних тапочек.
— Сначала пожар, потом воспаление легких, — сварливо проворчал Грейсон, задаваясь вопросом, с каких это пор, дьявольщина, он чувствует себя ответственным за благополучие этого невозможного создания.
21 
