Особенно,... 
46 
— Я хочу тебя, Анна. Прямо сейчас.
Глаза Анны округлились.
— Ты смешон!
— Нет, не смешон. — Он внезапно схватил ее за руку и притянул к себе. Анна не носила кринолина, и чуть не вскрикнула от неожиданности, почувствовав прикосновение его горячего тела. Ей сразу стало трудно дышать.
— Вот и хорошо, — сказал он очень нежно. — Я хочу тебя прямо сейчас, очень хочу.
— Пу — пусти меня.
Он разжал руки.
Анна попятилась и уперлась спиной в стену. Она изо всех сил старалась смотреть ему только в лицо, но взгляд ее словно сам собой опускался к его оттопыривающимся бриджам.
— Что я должна сделать, чтобы ты оставил меня?
— Не понял.
— Что я должна сделать, чтобы ты оставил меня и покинул Уэверли Холл? — в отчаянии воскликнула Анна.
Он молча уставился на нее.
— Пожалуй, есть один способ. — Он скривил губы.Его взгляд стал тяжелым. — Одна неделя.
— Теперь я не поняла.
— Одна неделя. Мы уедем вместе на одну неделю, и все это время ты не будешь отказывать мне ни в чем.
Настал черед Анны изумиться. Она прижала руку к груди, надеясь унять стук сердца.
— Я думала о другом, — прошептала она.
— А я думаю о твоем теле.
— Я никогда не соглашусь на такое нелепое предложение, — упрямо тряхнула головой Анна.
— Почему? Боишься? — Его тон снова стал насмешлив.
— Да! Нет! Если твоя похоть так сильна, отправляйся к одной из своих женщин! — воскликнула она, но ее взгляд снова невольно скользнул по его бедрам: обтягивающие бриджи еще больше выдавали, как сильно он возбужден. Анна покраснела.
— Уверена, что Фелисити будет более чем счастлива услужить тебе.
— Но я вовсе не хочу Фелисити, — угрожающе произнес он. — Мне нужна ты!
— Но я тебя не хочу, — через силу произнесла Анна.
— Лжешь. — Дом самодовольно улыбнулся. — На протяжении этих четырех лет ты в любой момент могла аннулировать наш брак. Но ты этого не сделала. Признайся, Анна, почему ты не аннулировала наш брак?
Анна сжала руки. На этот вопрос она не осмеливалась ответить даже себе.
— Ну, скажи, скажи, — требовал он. Она знала, какого ответа он от нее ждет. Она облизнула пересохшие губы.
— Я знаю, на что ты намекаешь! Но ты ошибаешься.
— Да? Не думаю. — Он снова направился к ней, зажимая ее, как в ловушке, между столом и стеной. — Я думаю, ты любила меня, несмотря на то, что я тебя бросил! И все эти годы ждала, что я вернусь.
— Нет.
— Тогда остается только одно объяснение, — мрачно произнес Дом.
Анна застыла.
— И оно состоит в том, что ты расчетливая охотница за чужим состоянием, как о тебе и говорят.
Анна почувствовала, что у нее подгибаются колени и почва уходит из-под ног.
— Нет, — прошептала она.
— Тогда почему? — Его глаза зловеще сверкнули. — Что тобой руководило — сердце или жесткий расчет? Он был прав. Анна почувствовала себя в западне.
— Оставь меня. Уходи. Сейчас же.
— Анна…
— Уходи! — воскликнула она. — Пожалуйста!
Он выпрямился.
— Хорошо. Я еду в Лондон, но через несколько дней вернусь. За это время обдумай мое предложение.
— Я уже обдумала.
Он словно не слышал ее.
— Одна неделя, Анна. И если после этого наш брак не покажется тебе счастливым, я сделаю, как ты просишь, и навсегда покину Уэверли Холл.
Глава 11
Герцог Рутерфорд находился в гостиной, когда до него донесся скрип карет и цоканье копыт. Он подошел к окну и улыбнулся, увидев Дома верхом на прекрасном сером скакуне. Рядом, на таком же великолепном коне, гарцевал другой джентльмен. Рутерфорду показалось, что он узнал Теда Блейка — младшего сына графа Хардинга. Позади обоих мужчин ехала карета, запряженная шестеркой вороных, которыми правили два кучера в ливреях; двое слуг, тоже в ливреях, стояли на задней подножке. Процессия включала еще две кареты, множество слуг и конюхов, которые погоняли нескольких покрытых попонами породистых лошадей и чудесного полутораметрового черного жеребца.
Доминик отсутствовал три дня, и теперь Рутерфорд был рад, что он вернулся. По правде говоря, его одолевали сомнения, не останется ли Дом в Лондоне. Но он вернулся, и герцог подозревал, что вовсе не из-за условий дарственной, а из-за Анны.
Рутерфорд снова улыбнулся.
Он был уже стар, и ему, возможно, осталось немного — не собирался же он жить вечно. Он знал, что наступит час его встречи с Создателем, и этот час неотвратимо приближается, а будущее герцогства все еще было неопределенно. Нужен наследник. Герцог был настолько же романтик, насколько и прагматик. Он очень любил Доминика и никогда не мог простить своего сына Филипа за то, что тот не проявлял к мальчику никаких чувств, в которых ребенок так нуждался. Не мог простить, даже несмотря на то, что прекрасно понимал, почему Филип был так холоден и неласков с Домиником и поглощен только собой. Возможно, Филип был бы другим человеком, если бы его мать, Сара, не умерла от лихорадки в возрасте тридцати одного года, когда мальчику было всего десять лет. После безвременной кончины Сары герцог не захотел вступать в брак с другой женщиной. Это все приняли как должное: его считали однолюбом. Анна приходилась Саре племянницей. Мать Анны, Джанис, самая младшая из сестер Стенхоуп, родилась через двенадцать лет после старшей, Сары. По настоянию Сары герцог позаботился о первом выходе Джанис в свет и устроил самый роскошный бал, который когда-либо видело королевство. И семнадцатилетняя Джанис была так прекрасна в тот вечер, так невинна и полна надежд! На следующий год она сбежала в Америку…
46 
