Особенно,... 
136 
— Не говори ерунды, Орландо, твой отец погиб! — женщина, которая ему отвечала, была не на шутку взволнована. — И вообще уходи отсюда, тебе здесь нечего делать.
Однако мальчик упорствовал:
— Тогда почему ты взяла его в наш дом?
— Потому что мы из одной деревни.
— Будет лучше, если вы все уйдете, — резко произнесла другая. — Я посижу возле постели, пока он не очнется.
Джулио попытался собраться с мыслями, но у него ничего не получилось, и тогда он открыл глаза. Он определенно знал эту женщину, только не помнил, откуда. В ее черных глазах затаилась искорка гнева и капля безумия. Так было всегда, даже если она рассуждала и действовала здраво. Беатрис Санто, мать Орнеллы, которая вечно точила зуб на его отца! Конечно, это она.
— Проснулся? — промолвила Беатрис, без малейшей приветливости и сочувствия. — Нельзя так поступать со своей жизнью, ведь ты еще молод. Теперь, когда ты здесь, тебе придется есть и набираться сил.
— Где я?
— Не могу сказать, что у друзей, но во всяком случае не у врагов.
Вошла вторая женщина, та, что была моложе, в ее руках Джулио увидел тарелку с чем-то дымящимся и вкусно пахнущим, с чем-то таким, чего он давно не ел.
Непокорные пряди, безжалостно стянутые в строгую прическу, глубокие темные глаза. Гибкие, как ветки ивы, руки, бедра, напоминающие формой кувшины, с которыми женщины Лонтано ходят за водой, неосознанная чувственность движений. Занавес, за которым скрывалось прошлое, приподнялся: Джулио ее узнал.
— Кармина!
Ему почудилось, будто из ее глаз вылетели искры, и он вспомнил, как семь лет назад его руки неумело, но жадно скользили по телу девушки, которую он сперва обманул, притворившись Дино, а после с легкостью бросил, забыл.
— Да, это я. — Ее тон не сулил ничего хорошего.
Джулио вспомнил Амалию и внутренне сжался, готовый к тому, что его снова начнут унижать.
— Почему я здесь? — спросил он.
— Это дом господина Маркато, твоя сестра Бьянка замужем за ним. Поэтому мы взяли тебя к себе.
Джулио усмехнулся.
— Не думаю, что тебе будет приятно ухаживать за мной.
— Дело не в этом, — ровно произнесла Кармина, — долг есть долг. Я кое-чем обязана Бьянке.
— Мне ты ничего не должна, — сказал и осторожно добавил: — Это я тебе должен.
— Ты ничего мне не должен, Джулио. Мы чужие люди. Нам нечего вспоминать и не о чем говорить. Лучше поешь, — промолвила она и зачерпнула бульон ложкой.
— А если я не буду?
— Тогда я позову Беатрис. Поверь, это будет намного хуже.
После еды ему вновь захотелось спать, и все-таки он сказал:
— Не могла бы ты принести мне воду и чистую одежду?
— У меня нет мужской одежды, но я постараюсь что-нибудь придумать.
— Ты не замужем?
Лицо Кармины окаменело.
— Была. Мой муж умер.
— Ясно.
Джулио закрыл глаза. Кармина смотрела в измученное лицо отца своего сына, в лицо, на котором застыло выражение злобной обреченности. В каждом взгляде, слове, движении его натянутого как пружина тела жила настороженность. Этот человек напоминал ей бродячую собаку, которая все время скалит зубы, опасаясь, что ее вот-вот ударят.
Что-то перевернулось в душе Кармины, и она сказала то, что еще минуту назад не произнесла бы даже под пыткой:
— Мне очень жаль, что с тобой случилось несчастье.
Следующим утром Джулио проснулся в другом настроении. Он почувствовал себя значительно лучше. За окном пели птицы, в комнате пахло морем и утренней свежестью, постель была мягкой и чистой.
Джулио заметил, что за ним подглядывают. Темные, как каштаны, глаза ребенка то появлялись в приоткрытой двери, то исчезали.
— Входи, — сказал Джулио, и через мгновение мальчик робко остановился на пороге.
— Вообще-то мама не разрешает мне заходить в комнаты постояльцев и приставать к ним с разговорами, — виновато произнес он.
— Я не обычный постоялец. Я брат Бьянки.
— Брат тети Бьянки?! — оживился ребенок.
— Тебе она нравилась?
— Да. Только она давно уехала.
— Как тебя зовут?
— Орландо.
— Меня Джулио.
— Мой отец тоже был на войне, — сказал мальчик. — Только его убили.
— Ты его помнишь?
— Я его никогда не видел.
Джулио выпростал руки из-под одеяла и показал ребенку.
— Видишь? А еще, — он кивнул на стоявшие в углу костыли, — у меня нет ноги. Так что твоему отцу повезло.
136 
