89 
— Иногда в таких местах, как это, где мужчины, кажется, захватили всю власть, женщины имеют свои маленькие секреты, о которых мужчинам знать ни к чему. Уверен, что эти женщины искренне верили в то, что помогают тебе… делают все, чтобы ты стала более… сговорчивой.
Кларинда была шокирована, осознав, что они наверняка дали бы ей то же снадобье, если бы к ней в постель собрался лечь Фарук. Или любой другой мужчина. И сколько мужчин — пусть даже вполне благонамеренных и благородных — смогли бы удержаться от искушения, оказавшись лицом к лицу с женщиной, наполовину лишенной рассудка от страсти, умоляющей их заняться с ней любовью?
— Да уж, более сговорчивой я стала, — хмуро бросила она. — А если бы я была еще более сговорчивой, то тебе пришлось бы отбиваться от меня палкой.
— Только не думай, что мне это не пришло в голову. — Внезапно Эшу стало нелегко смотреть ей в глаза. — Интересно, все ли ты помнишь?
Кларинде отчаянно хотелось солгать. Хотелось сказать, что она не помнит ничего, кроме того, что слезно умоляла его заняться с ней любовью и позволить ей делать с ним некоторые восхитительно порочные вещи. Но она уже давным-давно поняла, какую чудовищную плату ей придется заплатить, если она солжет Эшу.
— Я помню все, — прошептала Кларинда, отбрасывая спутанные пряди волос с лица, чтобы встретить его осторожный взгляд. — Я помню все, — повторила она.
Кларинда помнила каждое прикосновение его пальцев, каждый свой гортанный хрип, вызванный его ласками, каждое содрогание от наслаждения — все вплоть до душераздирающего мгновения, когда его опытные руки довели ее до того, что весь ее мир взорвался на мириады сверкающих огней, а она испытала неописуемое блаженство.
Единственным, чего Кларинда понять не могла, было смутное воспоминание о том, как он качает ее, будто ребенка, гладит губами ее волосы с беспомощной нежностью влюбленного мужчины, а ведь он давным-давно не был влюблен, это Кларинда знала точно. Если вообще когда-то влюблялся.
— Должно быть, тебе интересно, почему я так бесстыдно вел себя по отношению к тебе, — промолвил Эш.
Кларинда также помнила, каким огнем пылала ее плоть, пока он не помог ей испытать удовлетворение — сладостное удовлетворение — своими прикосновениями. При этом Эш даже не подумал о собственном удовольствии.
— Ты вовсе не был бесстыдным по отношению ко мне, — возразила она. — Ты позаботился обо мне — как и обещал. Понимаю, чего тебе это стоило.
Судя по тому взгляду, который он на нее бросил, легче ему не стало.
На щеках Кларинды вспыхнул смущенный румянец.
— Ты должен простить меня, — промолвила она с неловким смешком, — но я не знаю, как должна вести себя в сложившихся обстоятельствах. Может, мне следовало в благодарность послать тебе открытку с извинениями? Или букет цветов?
— Мне всегда очень нравились ландыши, — загадочным тоном произнес он. Эш говорил грубым тоном, но его рука ласково заправила прядь волос ей за ухо.
Кончики его пальцев чуть задержались на ее коже, напомнив Кларинде о том, какими убедительными они бывают, какое наслаждение могут подарить, лаская ее плоть.
В замке повернулся ключ, но, похоже, кто-то решил, что не стоит вламываться в комнату без предупреждения, ибо через мгновение раздался тихий стук в дверь.
— Одну минутку, пожалуйста! — крикнул Эш, предостерегающе поднося палец к губам в знак молчания.
Сунув руку в голенище сапога, он вытащил кинжал. Это было не то богатое оружие, которое подарил ему Фарук, а маленький элегантный кинжал, отлично подходивший для того, чтобы нанести смертельный удар врагу на поле битвы.
Бросив на Кларинду выразительный взгляд из-под длинных ресниц, Эш закатал рукав рубашки.
— Ты помнишь, что они считали тебя девственницей? Так что они надеются увидеть тут кровь.
Эш, сжав кулак, осторожно провел лезвием кинжала по внутренней части предплечья. А затем, приподняв край лавандовой простыни у ее бедра, выдавил на нее несколько капель крови, чтобы создать убедительную иллюстрацию к тому, что должно было произойти ночью.
— Нам же не нужно превращать тахту в место убийства, — объяснил он. — Мы хотим только убедить Фарука в том, что ты с самого начала говорила ему правду.
— Чтобы, уложив меня в свою постель, он не задушил меня? — мрачно спросила Кларинда.
Эш опустил рукав, чтобы скрыть порез, и засунул кинжал назад в голенище сапога.
89 
