36 
Фрэнси застала его в баре, за чашкой кофе. И выглядел он так… что она с трудом перевела дух.
— Я хочу попросить вас об одной любезности, — сразу перешла она к делу.
— Может быть, сначала подкрепимся завтраком? — осторожно спросил он.
— Обычно вы, кажется, не завтракаете.
— Вы тоже. Только мои две чашки кофе с кофеином, а ваши — без.
О’кей, они уже в курсе привычек друг друга. Такое случается, когда люди много бывают вместе. Стараясь ничем не выдать волнения, она налила себе кофе и добавила сливок. Он внимательно следил за каждым ее жестом. А ей так хотелось сказать ему, что она восхищена его поведением с Крэгом. Но… ему вряд ли понравится ее всезнайство.
Отхлебнув кофе, она вдруг испытала пугающе острое желание поцеловать его… со вкусом кофе на языке… Чтобы не выдать себя вспыхнувшими щеками, она отвернулась к бару и стала усиленно размешивать сливки.
— Не продавайте каток до четырнадцатого февраля.
— Вы имели в виду именно эту любезность?
Она кивнула.
— Я собирался уехать уже в конце текущей недели.
— Нет! — Столь пылкий протест удивил даже ее саму. — Вы не можете так поступить! Дождитесь Дня святого Валентина. Дайте мне хотя бы эту отсрочку.
Он вздохнул и взъерошил волосы пятерней. Закрыв глаза и помотав головой, он произнес почти сурово:
— Вам как будто нравится изводить нас обоих! Ведь прекрасно знаете, что мне надо убираться к себе в Ричмонд!
— Это вы так решили! Я же так не думаю. — Едва выпалив все это, она готова была тут же откусить себе язык.
— Кому-то ведь надо быть мудрее и знать, что лучше для нас обоих. — При виде его грустных глаз у нее защемило сердце.
— Не пытайтесь думать за меня, Ной. — Она сердилась, понимая, что он привык думать и решать за других. Ему ведь пришлось взваливать на себя ответственность и за мать, и за Крэга, и… кто там еще был рядом с ним.
— А вы наивны как дитя. Думаете, что все само собой устроится только потому, что вам этого очень хочется. Жизнь пока была щедра к вам.
Она едва не вспылила в ответ. Мало ей удара от этой идеи с продажей катка, сумятицы в душе из-за безумной тяги к красавцу, свалившемуся на ее голову, так ее еще и поучают на каждом шагу.
— Чем же, интересно, она избаловала меня? Синяков и ушибов я успела заработать столько, что иному и не снилось. Так что вряд ли мою жизнь назовешь сладкой. Успехами тоже не избалована. Да будь все так, как вы говорите, я выскочила бы замуж за Брента и порхала с ним по стране, меняя гостиницы, а этот каток остался бы лишь воспоминанием детства! Так что не смейте называть меня наивной!
Свежевыбритый подбородок застыл, а на скуле задергался желвак.
— Не понимаю тогда, какого черта вы сражаетесь за этот каток, когда должны мчаться в Нью-Йорк, к Макинтошу? Не стоит медлить, лучше позаботьтесь о своей карьере.
Его вспышка разожгла в ней ответную злость. Она стукнула кулачком по стойке бара.
— Я сражаюсь за этот каток, потому что он очень важен для города, для людей. Дождитесь Дня святого Валентина, и вы увидите почему.
Ной встал и поставил свою чашку в мойку.
— Ладно. Договорились. Я не стану подписывать никаких бумаг до четырнадцатого февраля. Но больше никаких уступок, Фрэнси. Они слишком усложняют мне жизнь.
Он вышел.
Она заморгала, смахивая с ресниц слезы. Неужели ему безразлично, что из-за него у нее все окончательно запуталось?
С этого момента между ними началась необъявленная «холодная война». Фрэнси это очень не нравилось, но как изменить ситуацию, она не знала. Ной даже не поднял головы, когда в пятницу утром она вошла в офис.
— В воскресенье каток останется под присмотром Вероники и Терезы, — сообщила она.
— Семейное торжество? — неожиданно мягко поинтересовался Ной.
— Нет. Спортклуб в Херши проводит соревнование фигуристов. А там половина моих знакомых катается. Хочу оказать им моральную поддержку. Зрителей будет мало — не тот уровень.
— Не вижу проблемы. Вероника вполне справится с любой работой.
— Я просто хотела поставить вас в известность. Вам не кажется, что мы могли бы быть и поприветливее друг с другом.
Он вздохнул и потер затылок.
— Я думал, вы мудрее, Фрэнси. Все идет так, как идет, чтобы не возникало ненужных осложнений.
Она закусила губу. Вот уж упрямец, не приведи Господь! Но она… любила его. Внезапное озарение подкосило ее. Она по уши влюбилась в Ноя Гордона, своего босса, своего противника и человека, чья жизнь представляла собой бесконечный марафон… От такого и в обморок грохнуться недолго.
36 
