Особенно,... 
32 
— После того, как меня бросил Атеа, на мне никто не женится.
— Думаю, ты ошибаешься, — мягко произнес Морис, а после спросил: — Ты собираешься вернуться на свой остров?
— Нет. Я остаюсь на Нуку-Хива.
Морис затаил дыхание. В темных глазах Моаны зияла бездна. Девушка стояла в двух шагах от него и вместе с тем казалась недосягаемой. Внезапно он понял, что желает ее сильнее всех женщин на свете.
— Тебе есть где остановиться?
— Я не думала об этом.
Она не уходила и словно чего-то ждала.
«Страсть — это их жизнь», — так говорили про туземок. Для них не существует завтра, они живут сегодняшним днем. Однако в Моане угадывалась страсть иного рода, разрушительная, похожая на невидимую стрелу, направленную в будущее.
Впрочем сейчас Морису было все равно. Он до боли желал ощутить вкус и запах ее плоти, хотел раствориться в ней, пить ее, словно вино. Через слияние с этой девушкой он мечтал познать простоту, чистоту и цельность жизни.
— Я буду рад, если ты останешься здесь и согласишься стать моей вахине.
Когда он произнес эти слова, Моана поднесла руку к лицу странным жестом, словно пытаясь прикрыть от неведомого ветра пламя своих сверкающих глаз.
— Это невозможно. Я могу принадлежать только тому, кто обладает маной. У тебя она есть?
Морис не удивился. Если б его мечта осуществилась, это было бы слишком большой удачей.
— Вероятно, нет, раз я не знаю, что это такое.
— Люди подчиняются тебе, ты способен вести их за собой?
— Если я прикажу, они пойдут.
— Это не то. Ты должен овладеть их душами.
Капитан усмехнулся.
— Такое мне не по силам. Я не Господь Бог и даже не священник.
Моана помолчала, оценивающе глядя на него. Этот белый был не хуже и не лучше любого другого мужчины. Единственное, что казалось в нем по-настоящему красивым, так это глаза: синие, как океан, и такие же глубокие и прозрачные. А еще ей нравилось, что он не пытается преувеличить свои достоинства, а говорит правду.
В конце концов отныне она должна отдать себя тому мужчине, который поможет ей приблизиться к цели. Если он желает ее тела, она заплатит телом, поскольку больше у нее ничего нет.
— Я буду твоей, если ты докажешь, что ты сильнее Атеа.
Морис встрепенулся.
— Я не смогу сделать это сейчас и не в состоянии справиться один. Атеа наверняка уехал на свой остров, а там он неуязвим в окружении воинов. Но я обещаю тебе попытаться. И я прошу тебя не уходить.
Сказав это, капитан огляделся. Разумеется, он не рассчитывал, что она с ходу согласится поселиться в его холостяцком жилье: не выметенный пол, остатки еды в тыквенной миске, под потолком — паутина. Но Моана ответила:
— Хорошо.
Его лицо осветила улыбка.
— Клянусь, ты не пожалеешь. Я о тебе позабочусь.
Он предложил ей фруктов, и она немного поела. Потом села на кровать и небрежно откинула назад волосы, обнажив свои дивные прелести. При этом у нее был одухотворенный и властный вид, что привело капитана в восхищение.
Морис ожидал, что Моана велит ему лечь на полу, но ошибся: она не стала возражать, когда он сперва медленно опустился на ложе, а после осторожно придвинулся к ней.
Разумеется, капитан попытался воспользоваться ситуацией, но у него ничего не вышло.
Для женщины она была удивительно сильной и так плотно сжимала колени, что он не находил ни малейшей лазейки. Однако Моана была не против, чтобы он целовал ее в губы и ласкал ее обнаженную грудь, и, делая это, Морис сгорал от неутоленной страсти. Он окунулся в бездну терпких запахов, пылких прикосновений, отчаянных вздохов. Плоть Моаны отвечала ему, и это сводило его с ума.
Они оба метались в темноте комнаты на горячем как печка ложе, но если при этом он не помнил себя, то она ни на миг не утратила власти над своим существом.
Потом Моана уснула в его объятиях, а Морис до утра не сомкнул глаз, мучительно ощущая ее дразнящую близость, глубокое чувственное дыхание, теплое прикосновение ее гибкого тела и шелковистых волос.
Он думал, что на рассвете она, как другие женщины, приготовит ему еду, но Моана сказала:
— Дочь вождя не прислуживает чужим мужчинам.
— Сдается, мы не совсем чужие, — с улыбкой промолвил Морис.
Моана посмотрела ему в глаза и ничего не ответила. Когда молодой человек попытался притянуть ее к себе, она сделалась неподатливой и колючей, уперлась рукой ему в грудь и с силой оттолкнула. Он смирился, тем более, что для объятий уже не осталось времени.
32 
