Особенно,... 
97 
— Ты знаешь.
Он протянул бывшему приятелю нож, и тот взял его. Арни повернулся спиной к решетке, и, просунув руку сквозь прутья, Кларенс обхватил его шею. На миг Арни почудилось, что тот задушит или зарежет его прямо сейчас: он всей кожей ощущал напряженную силу Кларенса, его холодную злобу.
Арни не покидало ощущение, будто это вовсе не спектакль и все происходит всерьез, что он самый настоящий заложник в руках преступника. Он закрыл глаза, мысленно проделывая их дальнейший путь. Он не думал ни о Надин, ни о детях. У него было чувство, будто он свершает самое последнее и главное дело в своей жизни.
Все сошло, как надо. Очутившись вне стен тюрьмы, они опрометью бросились в соседний переулок, где были привязаны кони, и прыгнули в седла. Лошадь Кларенса поднялась на дыбы; Арни видел, как тот распластался у нее на загривке, и ему почудилось, что бывший друг вот-вот унесется во тьму, оставив его наедине с отяжелевшей совестью. Когда Кларенс стегнул коня, Арни погнался следом — за необратимым и неискупимым прошлым.
Они остановились на окраине городка. Дальше начинался густой непроглядный лес. Бывшие приятели слезли с коней и встали друг против друга.
— В той стороне, — Арни показал рукой, — железная дорога. Это недалеко. Надеюсь, тебе повезет, и ты сядешь в поезд. Но перед этим…
Он посмотрел на друга детства и так быстро пролетевшей юности. Кларенс сжал рукоятку револьвера. Его черные глаза казались бездонными, как топь.
— Значит, ты хочешь, чтобы я тебя покарал?
— Да.
— А как же твоя семья?
— Они не останутся без куска хлеба. Поторопись, Кларенс, погоня не будет ждать!
— Хорошо. Ты закроешь глаза?
— Я достаточно долго держал их закрытыми.
Несколько мгновений Кларенс разглядывал револьвер, словно не зная, как с ним обращаться, а потом нацелил смертоносное темное дуло в грудь бывшего друга.
Арни ждал, затаив дыхание. Одна секунда, вторая, третья… В следующий миг он издал дикий крик и выбросил вперед руку. Если б он не успел, пуля вошла бы прямо в сердце Кларенса.
Арни видел, точно во сне, как Кларенс тяжело повалился за землю. Он склонился над ним. Веки раненого были полуопущены, лицо казалось серым, а по одежде расплывалось кровавое пятно.
Арни опустился на колени и приподнял голову друга. Глаза Кларенса медленно открылись, но, казалось, он ничего не видит. Арни оглянулся: кругом стояла тишина и не было ни души. Чуть дальше темнела улица и тянулись ряды домов. Он решил, что если они сумеют добраться до какой-нибудь неприметной дешевой гостиницы, какие строились на окраинах городов и где никто не спрашивал настоящих имен постояльцев, у него появится шанс спасти Кларенса.
— Нам надо как-то дойти до жилья. Если б ты с моей помощью забрался в седло…
Кларенс разомкнул губы.
— А что потом? Позовешь Зану? — в его сдавленном шепоте сквозила насмешка.
— Зана умерла. Но она успела кое-чему научить мою жену Надин.
— Олени никогда не покидают свою тропу. Это делают только люди, — пробормотал Кларенс, и Арни подумал, что он бредит.
Этот путь дался им нелегко, и если б они наткнулись на представителей закона, он вполне мог закончиться смертью. Освещенная луной дорога была похожа на сверкающий сталью клинок. Кларенс был безжизненно-тяжелым; Арни едва удалось втащить его в седло, и теперь он бессильно висел на шее коня.
Волоча Кларенса по деревянной лестнице, Арни пытался ругаться и неуклюже шутить, будто они были двумя приятелями, перепившими в салуне.
Тесная комнатка была обставлена грубо сколоченной деревянной мебелью и освещалась лампой с разбитым стеклом. На стенах красовались выцветшие картинки из старых календарей и театральные афиши.
Повалив Кларенса на кровать, Арни расправил плечи, перевел дыхание и вытер пот со лба. О том, чтобы найти и позвать врача, нечего было и думать. К утру весь Шайенн будет поставлен на ноги: за поимку сбежавшего преступника наверняка назначат немалую награду. Арни понимал, что искать будут не только Кларенса, но и его самого, но о себе он думал меньше всего.
Кое-как перетянув рану друга, он запер дверь на ключ и, стараясь быть незаметным, вышел на улицу. Чтобы не привлекать внимания, он не стал брать лошадь, а пошел пешком, вернее, почти побежал. Он ничего не сказал Кларенсу: на разговоры не оставалось времени.
Глинистое полотно дороги было влажным: башмаки скользили, и однажды Арни едва не упал. Только сейчас он заметил, что на нем неудобная городская одежда, которую, будь его воля, он никогда бы больше не надел. Ему казалось странным, что он возвращается к Надин, ведь он думал, что больше никогда ее не увидит. В эти минуты он был должен лежать, спеленатый мраком смерти, а вместо него умирает Кларенс!
97 
