Особенно,... 
23 
Однако Джинни не нашла в себе сил отказаться от кашемировой шали. Перебросив один ее конец через плечо, Джинни взглянула на себя в зеркало. Она выглядела очень элегантно. В конце концов она может позволить себе принять подарок от Гилберта Уэлдона. Он будет напоминать ей о Гилберте после того, как они навсегда расстанутся.
Она повернулась к Гилберту, и он неожиданно обнял ее и прижал к своей груди.
— Скажите мне «спасибо» и поцелуйте в знак благодарности, — тихо сказал он, — и после этого мы отправимся в путь.
От волнения к горлу Джинни подступил комок, и она на мгновение лишилась дара речи.
— Вам трудно сказать мне «спасибо»? — пристально глядя ей в глаза, спросил Гилберт. — Хорошо, давайте обойдемся без слов благодарности, в конце концов слова — это всего лишь слова. Просто поцелуйте меня. Не забывайте, нам надо спешить, мы уже опаздываем.
Он снова шантажировал ее! Гилберт понял, что она не любит опаздывать. Его глаза завораживали Джинни. Если она сейчас поцелует его, то позабудет обо всем на свете, и неизвестно чем все это закончится.
— Почему вы медлите, Джинни? Или вы хотите, чтобы мы приехали к Джеймсу под конец вечера?
Это было бы неплохо, подумала Джинни. Во всяком случае, я не жду от этой вечеринки ничего хорошего.
Впрочем, это были малодушные мысли. Джинни знала, что ей все равно придется поцеловать Гилберта.
— Спасибо за подарок, Гилберт, — наконец промолвила она и, встав на цыпочки, быстро поцеловала его в губы. — Но вам не следовало…
Гилберт прижал палец к ее губам, заставляя замолчать.
— И это вы называете поцелуем?! — с наигранным возмущением спросил он. — Дороти высмеяла бы вас за такой поцелуй.
Дороти была его родственницей и поэтому могла открыто проявлять свои чувства. А она, Джинни? Кто она для Гилберта? Джинни затруднялась ответить на этот вопрос.
— Попытайтесь еще раз. Я верю, у вас получится.
Гилберт не выпускал ее из своих объятий, и Джинни ощущала исходившее от него тепло. До нее доносился свежий запах его лосьона после бритья. Она видела, что в его глазах пылает огонь желания, и его возбуждение передалось ей.
— Гилберт… — сдавленным от волнения голосом прошептала она и, встав на цыпочки, припала к его мягким теплым губам.
Она вложила в свой поцелуй всю силу страсти. Гилберт крепче сжал ее в своих объятиях, и Джинни почувствовала, что тает в сладкой истоме.
— Вот это да… — с трудом переводя дыхание, сказал Гилберт, когда Джинни наконец прервала поцелуй. — Оказывается, ты умеешь целоваться. Ты просто скрываешь свои таланты!
— Но…
— Я готова! — послышался веселый голос Кэтрин. Увидев Джинни в объятиях Гилберта, она застыла как соляной столп. — Простите… — справившись с изумлением, смущенно побормотала Кэтрин. — Я и не знала, что вы…
— Все в порядке, Кэтрин, — заверил Гилберт, выпуская Джинни из объятий. — Я просто хотел убедить твою сестру в том, что она великолепно выглядит сегодня.
— Да, сестренка, от тебя глаз не отвести, — согласилась Кэтрин.
Она все еще была в шоке от того, что застала сестру в объятиях своего шефа. Кэтрин готова была голову дать на отсечение, что они только что целовались.
Джинни тоже была удивлена, увидев сестру в вечернем платье.
— Я разве не сказал тебе, что Кэтрин едет с нами? — спросил Гилберт, заметив недоумение на лице Джинни.
Ни Гилберт, ни Кэтрин не сочли нужным предупредить ее об этом. Джинни с недовольным видом покачала головой. Заговорщики!
Сидя в машине, Джинни терялась в догадках, зачем Гилберт взял с собой на семейное тожество ее сестру. Гилберт высоко ценит Кэтрин как своего личного секретаря, рассуждала Джинни, но зачем он пригласил ее в дом своих родственников на семейное торжество? По всей видимости, Кэтрин находится в курсе всех событий, происходящих в семье ее шефа, — такой вывод сделала Джинни, поскольку ничего иного ей в голову не приходило.
Джинни поплотнее укуталась в теплую мягкую шаль, подарок Гилберта. Шаль была вдвойне дорога ей тем, что Гилберт лично ездил в магазин, чтобы купить ее. А потом он заставил Джинни поцеловать его. Губы Гилберта были мягкими и теплыми. При воспоминании о них по телу Джинни пробежала дрожь.
Прекрати думать об этом, приказала она себе. Это ни к чему хорошему не приведет. Возможно, сегодняшний вечер — последний для нас. И не надо обольщаться призрачными надеждами.
23 
