Особенно,... 
29 
— Подожди, — остановил ее Гилберт и, взяв из ее рук кофейник, поставил его на стол. — Сначала я хочу взглянуть на твои синяки.
И он снял с ее плеч шаль. Джинни покорно протянула ему руку. На внутренней стороне предплечья Гилберт увидел темные следы, которые оставили пальцы Энтони. Гилберт помрачнел, на его скулах заходили желваки. В эту минуту он готов был убить мерзавца.
— Теперь я сожалею, что не придушил его, — хмуро сказал Гилберт. — Черт возьми, еще не поздно вернуться и свернуть этому негодяю шею!
Джинни покачала головой.
— Не надо придавать этому большого значения. Энтони недостоин того, чтобы мы думали и говорили о нем.
— Ты права, — согласился Гилберт. — Он недостоин этого. Но клянусь: я убью его, если он еще раз хоть пальцем тронет тебя!
Гилберт сел за стол и задумчиво наблюдал за тем, как Джинни готовит кофе.
— Ты очень любила его? — неожиданно спросил он.
— Нет, — призналась Джинни. — Мне казалось, что я его люблю. А на самом деле мне просто льстило его внимание. Ты не поверишь, но он действительно умеет быть очень милым, когда захочет.
Джинни замолчала. Теперь-то она знала, что такое любовь, как любимый мужчина одним своим присутствием может озарить все вокруг, что он способен заставить сердце трепетать. Впрочем, Гилберт был последним человеком, которому она отважилась бы рассказать об этом.
— Не сомневаюсь, что он умеет очаровывать женщин, — усмехнувшись, проронил Гилберт.
В замкнутом пространстве кухни Джинни казалось, что она слышит дыхание Гилберта и ощущает биение его пульса. От кофе исходил приятный аромат, глаза Гилберта будто гипнотизировали ее — все вместе это создавало интимную обстановку, в которой Джинни хотелось расслабиться.
— Так ты принимаешь мое приглашение? — тихо спросил Гилберт.
— Какое? Вместе пообедать в четверг вечером? Да, принимаю. Хотя…
Джинни все еще была не ясна цель, с которой Гилберт приглашал ее.
— Слова «да» вполне достаточно, — перебил он ее и, встав, обнял за талию. — Я хочу, чтобы ты отдохнула и немного расслабилась.
Разве может она расслабиться в его присутствии? Если бы он только знал, какие чувства она к нему испытывает.
У Джинни кружилась голова, сердце готово было выпрыгнуть из груди, колени подкашивались. Зачем он обнял ее? Что собирается сейчас сказать?
— Ты сегодня, как никогда, красива, Джинни, — промолвил Гилберт, не сводя с нее восхищенных глаз.
— Ты уже говорил нечто подобное сегодня.
Он улыбнулся.
— Я готов повторять это снова и снова.
Гилберт крепче прижал Джинни к своей груди и припал к ее губам. У Джинни перехватило дыхание. Она обвила шею Гилберта руками, боясь упасть.
— У тебя зовущие губы, Джинни, — сказал Гилберт, прерывая поцелуй, — шелковистая кожа, прелестный подбородок, пленительная шея, божественная грудь…
— Думаю, на этом тебе лучше остановиться, — промолвила она, чувствуя, как соски ее «божественной груди» отреагировали на его комплименты. Они затвердели и теперь топорщили золотисто-коричневый шелк платья.
Гилберт бросил на нее удивленный взгляд.
— Мне почему-то кажется, что ты девственница, — задумчиво произнес он.
— Наверное, потому, что так оно и есть на самом деле, — с вызовом сказала Джинни. — И это, кстати, не мешает мне быть полноценным членом общества.
— А разве я сказал, что мешает?
— Нет, но у тебя был такой вид, как будто ты уличил меня в чем-то непристойном.
Гилберт покачал головой.
— Ничего подобного, Джинни, у тебя просто слишком богатое воображение.
Какое там воображение! Джинни не сомневалась, что Гилберт был удивлен сделанным им открытием. Двадцатипятилетняя девственница — явление редкое.
В юности Джинни встречалась с парнями, своими сверстниками. Но после гибели родителей она всю себя посвятила воспитанию младшей сестры. У нее не оставалось времени на личную жизнь. Возможно, отсутствие опыта в общении с противоположным полом было еще одной причиной того, что Энтони легко удалось заманить ее в свои сети.
Искушенный в амурных делах Гилберт, наверное, в душе смеется над ней, наивной неопытной девушкой. Тем не менее Джинни не хотела притворяться и выдумать то, чего не было в ее жизни.
Только теперь Гилберт понял, почему любой комплимент вгонял Джинни в краску, почему она часто смущалась и робела.
— Сними кофейник с плиты, Джинни, — напомнил он, выпуская ее из объятий.
29 
