Особенно,... 
100 
Оставив в покое дырку на джинсах, Ливия широко раскрыла глаза, ловя каждое слово куклы.
Энни отступила на шаг, и Плутовка, вскинув голову, заговорила бодро и весело:
– Но потом мне бы надоело все время молчать. Особенно если бы мне захотелось сказать что-то важное. Или если бы я вздумала спеть. Я говорила тебе, что замечательно пою?
Ливия оживленно закивала.
Внезапно Энни пришла в голову безумная идея. Конечно, ее ни в коем случае не следовало приводить в исполнение, но что, если…
Плутовка начала петь, потряхивая кудрями из рыжей шерстяной пряжи в такт незатейливой мелодии, которую Энни только что придумала:
- Страшная штука со мной приключилась.
- Я хотела забыть, а она не забылась.
- Жизнь капризна, как море, и сильно штормит иногда,
- Но такого кошмара не видел никто никогда!
- Да, такого кошмара не видел никто никогда!
Ливия внимательно слушала куклу и вовсе не казалась расстроенной, поэтому Энни продолжала, нескладно импровизируя на ходу:
- Всякие папы бывают.
- Мы их не выбираем.
- Хорошие и плохие,
- И даже ужасно злые.
- Плохой был папа у Лив,
- Но лучше бы он был жив!
- Да, лучше бы он был жив!
О господи! Что она натворила! Энни почувствовала под ложечкой холодную сосущую пустоту. Ее представление выглядело скверной пародией на телешоу «Субботним вечером в прямом эфире». Веселый мотивчик, мерзкие стишки… Она коснулась больной для девочки темы, паясничая в стиле стендап-комедии[27]!
Ливия, похоже, ждала продолжения, но Энни, в ужасе от собственной безумной выходки, растеряла весь свой кураж. Несмотря на самые благие намерения, она, возможно, нанесла новую психологическую травму этой прелестной девочке. Плутовка сокрушенно повесила голову.
– Наверное, мне не стоило петь песенку о таких ужасных вещах.
Ливия долго смотрела на куклу, потом соскочила с камня и побежала вдоль берега в погоне за чайкой.
Энни только что накормила Ганнибала ужином, когда вошел Тео.
– Ты не должна оставаться здесь одна.
Его голос звучал раздраженнее, чем обычно.
– Откуда этот запах свежей краски?
– Небольшой ремонт. – Энни говорила подчеркнуто сухо, желая восстановить барьер между ними. – Как прошло врачевание ран?
– Не слишком удачно. Накладывать швы без наркоза – развлечение не из приятных.
– Не говори об этом своим читателям. Они в тебе разочаруются.
Тео смерил ее мрачным взглядом.
– Если меня нет в коттедже, ты должна оставаться в Харп-Хаусе.
Хороший совет, только Энни твердо решила быть в коттедже, когда таинственный взломщик явится в следующий раз. Игра в «кошки-мышки» слишком затянулась. Настало время выложить карты на стол.
«Я не потерплю, чтобы моя дочь росла такой робкой овцой, Антуанетта».
Энни невольно вздрогнула, вспомнив запальчивые слова Марии. Сколько еще ярлыков, приклеенных матерью, таскала она на себе долгие годы, не подвергая их сомнению?
«Ты всегда была такой пугливой… Ты с рождения ужасно неуклюжая… Пора тебе расстаться со своими фантазиями…»
И еще: «Конечно, я люблю тебя, Антуанетта. Я не беспокоилась бы о тебе, если б не любила».
Жизнь на холодном зимнем острове вдали от большого города заставила Энни взглянуть на себя другими глазами. Она вдруг…
– Какого дьявола?
Повернувшись, Энни увидела, что Тео разглядывает свежеокрашенную стену. Она состроила гримаску.
– Надо добавить еще один слой белил.
Тео ткнул пальцем в красные буквы, слабо проступавшие под белой краской.
– Ты пытаешься обратить все в шутку? Но это вовсе не смешно!
– А ты лучше подумай хорошенько. Я могу шутить или визжать от ужаса. Выбирай, что тебе больше нравится. – На самом деле Энни вовсе не хотелось визжать. Она бы предпочла задать кому-нибудь трепку.
Сердито выругавшись, Тео потребовал, чтобы Энни в точности описала ему все, что случилось. Выслушав ее рассказ, он хмуро объявил:
– Вот как мы поступим. Ты переедешь в Харп-Хаус. А я отправлюсь на материк и обращусь в полицию.
– Напрасно время потратишь. Полиция не проявила интереса, даже когда в меня стреляли. Станут они беспокоиться из-за надписи на стене.
Тео вынул из кармана телефон, но тотчас вспомнил, что в коттедже не работает связь.
– Собирайся. Ты уедешь отсюда.
– Я ценю твою заботу, но я остаюсь. И мне нужно оружие.
– Оружие?
– Только на время.
– Ты хочешь, чтобы я одолжил тебе пистолет?
100 
