38 
одна ракета вспыхнула совсем близко — так, что в ее свете он увидел свои руки, сжимающие ружье… он присмотрелся внимательнее — его руки были БЕЛЫМИ.
БЕЛЫЕ!
все прошло!
он снова стал БЕЛЫМ, БЕЛЫМ, БЕЛЫМ!
— эй! — заорал он. — я сдаюсь! сдаюсь! все!
Генри разорвал на себе майку и осмотрел грудь — БЕЛАЯ, он стянул остатки майки, намотал на дуло ружья и стал махать, стрельба прекратилась, нелепый, безумный сон закончился, человек в горошек исчез, клоун испарился, что за шутка, вот же дерьмо, да было ли это все на самом деле? этого не могло случиться! возможно, все это плод его воображения, или же это было наяву? а Хиросима была? и вообще, реальность существует?
он выбросил ружье, швырнул со всей силы, затем стал медленно приближаться; руки у него были, подняты над головой, он кричал:
— я выхожу! сдаюсь! сдаюсь! я сдаюсь!
он слышал, как копы двинулись ему навстречу, они переговаривались:
— что будем делать?
— не знаю, будь начеку.
— он убил Эдди и Уивера. ненавижу таких ублюдков.
— он приближается.
— СДАЮСЬ! Я СДАЮСЬ!
один из копов выстрелил пять раз подряд, три пули попали Генри в живот, две пробили легкие, все остановились и не двигались с места несколько бесконечных минут, наконец тот, кто стрелял, подошел к телу и носком ноги перевернул его с живота на спину, это был черный полицейский Адриан Томпсон, 236 фунтов весу, он уже почти выплатил кредит за дом в западной части города и теперь стоял и ухмылялся в лунном свете.
вскоре и движение на автостраде возобновилось в обычном режиме.
мы постоянно упираемся в тупиковые стены, особенно когда бодун ебет по-черному, в такие минуты я вспоминаю советы друзей о разных способах суицида, чем лучше можно доказать свою дружбу? у одного моего кореша вся левая рука была в резаных шрамах, другой начинял свою косматую черную бороду убойными колесами, оба были поэтами, сочинение стихов неким образом подталкивает человека к пропасти — что есть, то есть, но мы все трое легко можем дожить и до девяностолетних седин, представьте-ка себе мир в 2010 году н. э.! естественно, как он будет выглядеть, зависит от того, как мы распорядимся Бомбой, я рассчитываю, что человек по-прежнему будет есть яичницу на завтрак, путаться в сексуальных проблемах, писать стихи и кончать с собой.
кажется, моя последняя попытка самоубийства была в 1954 году, я тогда жил на четвертом этаже в доходном доме на Норт-Мэрипоуз-авеню. я закрыл все окна и пустил газ в духовку и через все конфорки, не зажигая их, разумеется, потом завалился в кровать, шипение газа успокаивало, и я быстро заснул, это должно было сработать, но от газа у меня страшно разболелась голова, и от этой головной боли я проснулся, встав с кровати, я расхохотался и сказал сам себе: «мудила, да ты не хочешь умирать!», потом выключил газ и распахнул все окна, я продолжал смеяться, ситуация казалась мне анекдотической шуткой, если учесть, что автоподжиг на плите почему-то не сработал, иначе мое славное путешествие в ад не оборвалось бы так быстро.
несколькими годами раньше я, помнится, очнулся от недельного запоя и твердо решил убить себя, я тогда шоркался с одной ебливой бабенкой и нигде не работал, деньги кончились, за хату висел долг, и даже если бы я нашел в себе силы и подыскал какую-нибудь ничтожную работенку, это все равно выглядело бы как смерть, я решил, что покончу с собой, как только моя сожительница отлучится из нашей лачуги, а пока она была дома, вышел на улицу прошвырнуться, вдруг меня почему-то заинтересовало, а какой нынче день, во время запоя день мешался с ночью, мы постоянно пили, еблись, дрыхли, снова еблись и снова пили, солнце тянулось к зениту, и я побрел на угол квартала, чтобы взглянуть на вывешенные там газеты и узнать, в какой же день я очнулся, по газетам выходило, что пятница, ну что ж, пятница — день не хуже других, и тут я наткнулся на заголовок: «Кузену Милтона Берля упал на голову камень».
«и какого хрена убивать себя, когда в газетах пишут такие заголовки?» — мысленно спросил я.
подрезав газету, я вернулся домой.
— слыхала? — спросил я у своей возлюбленной.
— что?
— кузену Милтона Берля упал на голову камень.
— да не пизди!
— точно, вот в газете прописано.
— интересно, а что это был за камень?
— я думаю, круглый, желтый и гладкий.
— да, мне тоже так кажется.
— а как ты думаешь, какие у милтон-берлевского кузена глаза?
38 
