Особенно,... 
242 
Пустошь! – обрадовались тени. – Пустошь, Пустошь, Пустошь…
Их голоса слились в сплошной гул. Взять за руку Ариса я постеснялась, вместо этого сжала Алинкину ладонь. Опустила голову, опасаясь, что на моем лице сейчас можно прочесть слишком многое.
«Наши их отстреливают, если встретят»…
– На восточном берегу Вороши пока нет такой засухи, как здесь, – продолжил воевода. – Люди там поспокойней, да и Вереш всегда жил своим умом… Всех этих людей я отведу к Верешу, разобьем лагерь возле города… Князь собрал около пяти тысяч человек, вместе с иштранскими наемниками. Если княжеское войско перейдет реку, мне понадобится помощь всех боеспособных колдунов, чтобы задержать их ненадолго. Тогда, Леон, ты отведешь женщин и детей в Заповедный лес. Нужно будет договориться с тамошними жителями, чтобы дали людям укрытие. Я думаю, ты сможешь.
Вздрогнула Алина. Посмотрела испуганно на воеводу, потом – на Ариса. На левом запястье Горыныча из-под закатанного рукава хорошо виден был черный рисунок с незажившими следами порезов. Я знала, о чем подумала в этот миг подруга, но она промолчала.
Аномалия пока держалась, по шоссе то и дело проезжали машины. Изредка раздавались резкие гудки клаксонов, заставляя соратников воеводы настороженно оборачиваться, выглядывая возможную опасность. Колдуны выходили в поле, звонили по телефону, потом один за другим стали жаловаться, что нет связи. Видимо, служба безопасности или какое другое ведомство пыталось предотвратить панику. Следовало ждать…
– Да, Арис, – вспомнил вдруг воевода, – мне сказали, что колдунам, которых ты встретил, черные ящерицы помогли прогнать иштранцев.
Горыныч пожал плечами:
– Сперва эти ящерицы нас вывели на колдунов, а потом – да, помогли.
– А я думал, это твои змеи иштру распугали, – усмехнулся Леон.
– Нет. Змей тут маловато.
Молчали. Вахтыр, стоя неподалеку, хмурил густые брови, исподлобья глядя на проходящих мимо колдунов. Соратники воеводы, приехавшие вместе с ним, закончили завтракать и устраивались в сторонке, на редкой, измятой траве – отдохнуть после нелегкого путешествия. Один из них подошел к Вахтыру.
– Нам бы лекаря, – сказал он.
Алина тотчас поднялась:
– Идемте.
А я, не желая оставаться в компании мужчин, которым наверняка есть о чем поговорить без нас, пошла вместе с ней.
И верно, стоило нам отойти – разговор возобновился. Подруга осматривала раны молодого раславца, а я, не обращая внимания на слабые протесты совести, старательно прислушивалась к негромким голосам.
– Среди тех колдунов, которых вы в наш лагерь привезли, есть одержимые, – говорил Вахтыр. – Неспроста вы на ящериц дважды за утро наткнулись.
– Да, похоже на то, – согласился Леон. – Надо поспрашивать…
– Да кто же признается?.. Ты, Горыныч, скажи, ничего не замечал за этими колдунами?..
Ответа я не услышала.
– Ну, про тебя я не говорю, – снова послышался голос Вахтыра. – А Женька твоя? Она что?
– За Женю я ручаюсь. Это не она.
Неужели? Он так уверен, даже не подозревает…
Я подошла к Алине и, делая вид, что наблюдаю за ней, смотрела на сидящих у костра мужчин. Видела, как Вахтыр подошел к Арису, положил ладонь ему на плечо.
– Ты погоди, подумай хорошенько. Я понимаю, что чувства и прочее…
– Не в этом дело, – спокойно ответил Горыныч. – Она все время рядом была. Если что – я бы знал.
– Не она – значит, не она, – воевода поднялся. – Будем приглядывать за остальными. Не хотелось бы привести одержимого к Верешу. Там ведь и до Пустоши – рукой подать. Фома из местных отряд собрал, у границы караулят, но рано или поздно…
Я уже не слушала.
Пустошь, – смеялись тени.
– Пустошь? – я повернулась к Алине. – Какая Пустошь возле Вереша?
– Как это? – удивилась подруга. Отняла ладони от груди лежащего на траве воина, подняла голову. – Солончак, Жень. Еще один мертвый город и еще одна Пустошь.
– Но…
Я растерянно опустилась на землю. И правда, как это я раньше не подумала? Даже в мыслях не было… Решила вот почему-то, что Пустошь – это где Иванцово, за Диким Полем. А Солончак – это Солончак. Да, мертвый город. Но – Пустошь? Здесь, вблизи Заповедного леса?
Пустошь!..
Схватилась за голову.
В звучащих отовсюду голосах слышалась откровенная издевка.
242 
