Особенно,... 
61 
Коста кивнул и вынул из кармана два письма, которые утаил от домашних.
— Я позволил себе вскрыть конверты и оставить их у себя. Эти письма пришли уже после свадьбы. Я подумал: в подобных обстоятельствах, может, ты предпочтешь, чтобы тебе их вернули? Надеюсь, это было правильное решение?
— Да, разумеется. Ты абсолютно прав. — Джино затолкал письма в ящик стола и, стоя к Косте спиной, глухо спросил: — Ты, конечно, прочел их?
— Нет.
Джино вздохнул.
— В сущности, мне наплевать. Лучше бы прочел. — В его голосе появились жесткие нотки. — Иисусе Христе! Каким же я был идиотом! — Он повернулся к Косте, глаза горели безумным огнем. — И кто же, черт возьми, оказался счастливчиком? Какой-нибудь ублюдок с солидным капитальцем, которого выбрал папочка?
— Да, — солгал Коста. — Он из богатой семьи. Мама и папа в восторге от этой партии.
— А Леонора?
— Делает, что велят.
— Скажи мне, как его фамилия! Я вышибу из него дух! Коста понял: нужно спасать положение.
— Кажется, она влюблена в него.
— Ах так, — силы совсем покинули Джино. — Ты уверен?
Коста нервно кивнул.
— Ну что ж… Если она его любит… Но почему она не поставила меня в известность? И ты?
Коста пожал плечами.
— Я понятия не имел о том, что делалось за спиной.
Джино угрюмо припомнил ее последнее письмо. Когда бишь оно пришло? Семь, восемь недель назад? Да, что-то около того. Письмо как письмо — никаких особых нежностей, но он уже привык: все ее письма были по-девчоночьи пустыми. Да, пустыми. Он не придавал этому значения, потому что знал: если бы не старый мистер Пуласки, его письма были бы точно такими же.
— Значит, ничего не поделаешь, — хрипло проговорил он.
Коста беспомощно развел руками.
— Мне очень жаль.
— Она знает о твоей поездке? Это она тебя послала?
Коста отрицательно покачал головой.
— Просто не знаю, что делать, — сокрушенно молвил Джино. — Должно пройти какое-то время. Понимаешь, я строил всю свою дальнейшую жизнь с расчетом на то, что мы поженимся. Все, что я делал, делалось ради Леоноры. Буквально все!
Коста понимающе кивнул.
Джино взволнованно кружил по комнате.
— Не могу сказать, что мне есть от чего задирать нос, но ведь начинать-то пришлось с нуля! — Он задрал рубашку и продемонстрировал Косте грудь, всю в шрамах и ссадинах. — У каждой из этих отметин своя история. — Он показал на небольшой бесцветный рубец. — Когда мне было шесть лет, отец пересчитал мне ребра. Вот это — следы от его побоев.
Не будь я крутым сукиным сыном, мне бы ни за что не выжить. Папаша обожал срывать на мне злость, а когда я вышел из детского возраста, принялся за своих женщин. — Он горько усмехнулся. — У меня было кресло в первом ряду. Он трахал их у меня на глазах — а потом посылал в нокаут. Вот когда я твердо решил: я буду жить по-другому. — Джино вздохнул. — Не знаю, поймешь ли ты — Леонора стала для меня символом лучшей жизни. Я сразу почувствовал, как только ее увидел. — Ему вдруг стало стыдно. — Иисусе Христе! Зачем тебе все эти излияния? С какой стати я тут перед тобой исповедуюсь?
Коста мягко коснулся его руки.
— Потому что я твой друг. Когда выговоришься, всегда становится легче.
— Пошли отсюда. — У Джино уже глаза лезли на лоб от беспрерывного кружения по комнате.
— Куда мы пойдем?
— Не знаю. Может, сходим, сыграем в биллиард… заскочим в кино… Просто мне нужно уйти отсюда. — Джино заправил рубашку в брюки. — Сегодня в полдень похороны. Пойдешь со мной?
— А кто умер?
— Один знакомый. Старик, который сделал мне много хорошего.
— Прими мои соболезнования.
— Так уж устроен мир. — С минуту Джино стоял, устремив невидящий взгляд мимо Косты, словно прощаясь и с мистером Пуласки, и с Леонорой. Для него они оба умерли. — Только что ты есть, и вдруг тебя нет, и никому нет дела. Ладно, малыш, пошли на улицу.
Как-то прошел день. Джино старался выбросить Леонору из головы и сосредоточиться на других вещах.
Очень помог биллиард. Он, как всегда, выиграл.
Еда оказалась менее эффективной. Кофе был слишком крепок, а пирожок комом осел в желудке.
Разговоры с Костой о его планах на будущее. Смертная скука. У парня одна учеба на уме.
Похороны мистера Пуласки. Тоска зеленая. За гробом шли только они с Костой. Задрипанный букет цветов, купленных у уличной торговки.
61 
