Особенно,... 
14 
Да…
Папа ахает. Он охвачен ужасом. Он переводит взгляд на торт, затем снова в камеру.
ПАПА:
Боже мой. Она будет недовольна? Нет. Разумеется, она будет довольна. Всего какой-то год, не велика разница…
ОДРИ (за кадром):
Папа, она будет ОЧЕНЬ недовольна.
Папа в панике.
ПАПА:
Нужен новый торт. Сколько у нас времени?
Внизу хлопает дверь.
МАМА (за кадром):
Я вернулась!
Папа перепуган.
ПАПА:
Одри, что делать?
ОДРИ (за кадром):
Можно поправить. На тридцать восемь.
ПАПА:
Чем?
Он берется за «корректор».
ОДРИ (за кадром):
Нет!
Раздается стук в дверь, входит ФРЭНК.
ФРЭНК:
Мама пришла. Когда чай с тортом будем пить?
Папа снимает колпачок с маркера.
ПАПА:
Тогда так.
ОДРИ (за кадром):
Нет! Фрэнк, иди на кухню. Нам нужна какая-нибудь глазурь. Что-нибудь съедобное, чем можно писать. Но чтобы мама не узнала.
ФРЭНК (ошарашенно):
Съедобное, чем можно писать?
ПАПА:
Быстро!
Фрэнк исчезает. Камера фокусируется на торте.
ОДРИ (за кадром):
Как ты мог перепутать возраст? Как?
ПАПА (хватается за голову):
Не знаю. Я целый месяц писал финансовые прогнозы на следующий год. И уже настроился на него. Наверное, я где-то год потерял.
Фрэнк влетает в комнату с бутылкой кетчупа.
ОДРИ (за кадром):
Кетчуп? Ты что, серьезно?
ФРЭНК (обороняясь):
Я же не знал!
Папа хватает бутылку.
ПАПА:
Можно «9» переделать на «8» кетчупом?
ФРЭНК:
Я бы не стал ее так накалывать.
ОДРИ (за кадром):
Перепиши кетчупом всю цифру. Будет торт с кетчупом.
ФРЭНК:
А зачем вам кетчуп на торте?
ПАПА (поспешно рисуя кетчупом):
Мама его любит. Все нормально. Все просто отлично.
О’кей, вот вам жизненный урок. Не пытайтесь переделать торт с помощью кетчупа. Даже корректор был бы лучше.
Когда папа его вынес, у мамы отвисла челюсть. Не от радости. Если белый торт полить кетчупом, он начинает напоминать последствия резни бензопилой. Мы излишне громко запели хором «С днем рожденья тебя», и как только закончили и мама задула свечу (единственную), папа сказал:
– Отлично, давайте я теперь это сниму и разрежу…
– Погоди, – остановила его мама. – Что ЭТО такое? Не кетчуп ли?
– Это по рецепту Хестона Блументала[2], – ответил папа и глазом не моргнув. – Он экспериментальный.
– Ага. – Мама все еще недоумевала. – Но… – И не успели мы ее остановить, как она начала соскребать кетчуп салфеткой. – Я так и знала! Под ним что-то написано.
– Ничего там нет, – поспешно сказал папа.
– Есть глазурь! – Она стерла кетчуп до конца, и все мы молча уставились на покрытый красными пятнами белый торт.
– Крис, – наконец каким-то неровным голосом, – почему тут написано 39?
– Нет! 38. Смотри. – Папа провел пальцем по остаткам кетчупа. – Восьмерка.
– Девять, – с уверенностью возразил Феликс. – Цифра девять.
– Феликс, восемь, – резко поправил папа. – Восемь!
Братишка в таком изумлении смотрел на торт, что мне стало его даже несколько жаль. Как он что-нибудь выучит с такими чокнутыми родителями?
– Девять, Феликс, – прошептала я ему на ухо. – Папа шутит.
– Ты что, думал, что мне 39 лет? – Мама уставилась на папу. – Я что, выгляжу на 39? Ты так считаешь? – Она обхватила собственное лицо руками, сурово глядя на него. – У меня лицо тридцатидевятилетней женщины? Ты это хотел мне сказать?
Кажется, лучше бы папа выбросил торт.
Поэтому в тот вечер он повел маму в ресторан по случаю дня рождения – это стало ясно по облаку парфюма, внезапно окутавшему лестницу. Когда они куда-нибудь выходят, мама не особенно скромничает. Как она сама постоянно говорит – ее выходы в свет из-за наличия троих детей практически свелись к нулю, так что когда это все же происходит, она компенсирует все упущенное, пуская в ход и духи, и подводку для глаз, и лак для волос, и высокие каблуки. Когда она на согнутых ногах спускается вниз, я замечаю у нее на ноге каплю автозагара, но молчу. Не скажу же я такое в ее день рождения.
14 
