126 
И Ребус не ошпарил бы рук.
Все сводится к мелким случайностям; стоит поправить одну какую-нибудь мелочь, и будущее меняется как по волшебству. Он знал, что ученые открыли что-то о тропических бабочках, как те передают сообщения, махая крыльями. Может, и ему стоит помахать руками, и тогда наконец его обслужат. Бармен, отвернувшись от Ребуса, наливал в стакан жидкость ярко-розового цвета. Стойка была двойной, делившей зал пополам. В другой половине народу было не так много. И клиенты, и убранство зала там были в точности такие же — мягкие кресла, кабинки. Ребус понимал, что опоздал сюда лет на тридцать. Там на банкетке развалился молодой человек — руки за спиной, ноги скрещены. Развязный, уверенный в себе, он хотел, чтобы его видели все.
Все, но не Ребус. Бармен изъявил готовность принять у Ребуса его заказ, но тот, покачав головой, прошел в конец стойки, а оттуда в короткий коридорчик, ведший в другую половину зала. И вот он уже перед Павлином Джонсоном.
— Мистер Ребус… — Джонсон уронил руки и поглядел по сторонам, словно ожидая увидеть дополнительные полицейские силы. — Наш щеголь-инспектор собственной персоной! Ищете кого-то из своих?
— Да не то чтобы очень… — Ребус скользнул на место напротив Джонсона. В полумраке гавайская рубашка Джонсона не казалась столь уж безвкусно-яркой. Подошла новая официантка, и Ребус заказал двойную порцию виски.
— За счет моего друга, — добавил он, кивнув через стол.
Джонсон, великодушно пожав плечами, заказал для себя еще бокал «мерло».
— Значит, наша встреча — это чистая случайность и совпадение? — спросил он.
— Где твоя шавка? — Ребус поглядел по сторонам.
— Маленький Злыдня рылом не вышел посещать заведения такого ранга.
— Ты привязал его снаружи у входа?
Джонсон осклабился:
— Нет, время от времени я спускаю его с поводка.
— Хозяин за это может поплатиться штрафом.
— Нет, кусает он, лишь когда Павлин говорит «фас».
Джонсон допил остатки вина, потому что прибыл новый заказ. Между стаканами официантка поставила вазочку с рисовыми крекерами.
— Ну, так будем здоровы! — Джонсон приподнял стакан.
Ребус пропустил эти слова мимо ушей.
— Признаться, я думал о тебе.
— И думал самое хорошее, как я полагаю.
— Как ни смешно, нет. — Ребус наклонился через стол и понизил голос. — Можно даже сказать, что, умей ты читать чужие мысли, от моих ты пришел бы в ужас. — Слова эти насторожили Джонсона. Теперь он был весь внимание. — Знаешь, кто погиб в прошлую пятницу? Энди Каллис. Помнишь его, а?
— Да вряд ли.
— Коп из отряда быстрого реагирования, задержавший твоего друга Рэба Фишера.
— Рэб мне не столько друг, сколько случайный знакомый.
— Но знакомый достаточно, чтобы толкнуть ему пистолет!
— Муляж пистолета, разрешите вам напомнить. — Джонсон запустил пальцы в вазочку с крекерами и стал поедать их один за другим, набивая рот так, что оттуда посыпались кусочки, когда он сказал: — Дело неподсудное, и всякое противоположное мнение я готов опровергнуть.
— Но Фишер бродил по городу, пугал людей, за что и сам едва избежал пули.
— Дело неподсудное, — повторил Джонсон.
— Он довел до нервного срыва моего друга, и теперь друг этот мертв. Ты продал кому-то пушку, из-за чего в результате умирает другой.
— Муляж пушки, что в то время и в том месте считалось совершенно законным. — Джонсон, делая вид, что не слушает, потянулся за новой пригоршней крекеров. Ребус ударил его по руке, уронив вазочку и рассыпав ее содержимое. Он ухватил молодого человека за кисть и больно сжал ее.
— Ты все делаешь законно, но таких мерзавцев, как ты, еще поискать!
Джонсон попытался высвободить руку.
— А вы, конечно, чисты, как ангел небесный, хотите сказать? Все знают, что вы творите, Ребус!
— Что же такого я творю?
— Да на что угодно идете, чтобы только меня прищучить! Мне известно, как вы пытались подвести меня под монастырь, крича на всех углах, что я начиняю небоеспособные муляжи!
— Кто это говорит? — спросил Ребус, выпуская его кисть.
— Да кто угодно! — На подбородке Джонсона капельки слюны мешались с крошками от крекеров. — Глухим надо быть, чтобы этого не слышать!
Что было правдой. Ребус зондировал почву. Ему требовался Павлин Джонсон. Это было необходимо в качестве расплаты за уход из полиции Энди Каллиса. И хотя допрашиваемые на все лишь качали головой, бормоча такие слова, как «небоеспособные муляжи», «трофеи» и «деактивированные», Ребус не оставлял своих попыток.
126 
