«Теперь прощай, столица…»
- Теперь прощай, столица,
- Прощай, весна моя,
- Уже по мне томится
- Корельская земля.
- Поля и огороды
- Спокойно зелены,
- Еще глубоки воды,
- И небеса бледны.
- Болотная русалка,
- Хозяйка этих мест,
- Глядит, вздыхая жалко,
- На колокольный крест.
- А иволга, подруга
- Моих безгрешных дней,
- Вчера, вернувшись с юга,
- Кричит среди ветвей,
- Что стыдно оставаться
- До мая в городах,
- В театре задыхаться,
- Скучать на островах.
- Но иволга не знает,
- Русалке не понять,
- Как сладко мне бывает
- Его поцеловать.
- И все-таки сегодня
- На тихом склоне дня
- Уйду. Страна Господня,
- Прими к себе меня!
1917
«Ждала его напрасно много лет…»
- Ждала его напрасно много лет,
- Похоже это время на дремоту,
- Но воссиял неугасимый свет
- Тому три года в Вербную Субботу.
- Мой голос оборвался и затих —
- С улыбкой предо мной стоял жених.
- А за окном со свечками народ
- Неспешно шел. О, вечер богомольный!
- Слегка хрустел апрельский тонкий лед,
- И над толпою голос колокольный,
- Как утешенье вещее, звучал,
- И черный ветер огоньки качал.
- И белые нарциссы на столе,
- И красное вино в бокале плоском
- Я видела как бы в рассветной мгле.
- Моя рука, закапанная воском,
- Дрожала, принимая поцелуй,
- И пела кровь: блаженная, ликуй!
1916
НОЧЬЮ
- Стоит на небе месяц, чуть живой,
- Средь облаков струящихся и мелких,
- И у дворца угрюмый часовой
- Глядит, сердясь, на башенные стрелки.
- Идет домой неверная жена,
- Ее лицо задумчиво и строго,
- А верную в тугих объятьях сна
- Сжигает негасимая тревога.
- Что мне до них? Семь дней тому назад,
- Вздохнувши, я прости сказала миру,
- Но душно там, и я пробралась в сад
- Взглянуть на звезды и потрогать лиру.
Осень 1918
Москва
«Течет река неспешно по долине…»
- Течет река неспешно по долине,
- Многооконный на пригорке дом,
- И мы живем, как при Екатерине,
- Молебны служим, урожая ждем.
- Перенеся двухдневную разлуку,
- К нам едет гость вдоль нивы золотой,
- Целует бабушке в гостиной руку
- И губы мне на лестнице крутой.
Лето 1917
«На шее мелких четок ряд…»
- На шее мелких четок ряд,
- В широкой муфте руки прячу,
- Глаза рассеянно глядят
- И больше никогда не плачут.
- И кажется лицо бледней
- От лиловеющего шелка,
- Почти доходит до бровей
- Моя незавитая челка.
- И не похожа на полет
- Походка медленная эта,
- Как будто под ногами плот,
- А не квадратики паркета.
- А бледный рот слегка разжат,
- Неровно трудное дыханье,
- И на груди моей дрожат
- Цветы не бывшего свиданья.
1913
«Бывало, я с утра молчу…»
- Бывало, я с утра молчу
- О том, что сон мне пел.
- Румяной розе и лучу,
- И мне – один удел.
- С покатых гор ползут снега,
- А я белей, чем снег,
- Но сладко снятся берега
- Разливных мутных рек,
- Еловой рощи свежий шум
- Покойнее рассветных дум.
Март 1916
«И целый день, своих пугаясь стонов…»
- И целый день, своих пугаясь стонов,
- В тоске смертельной мечется толпа,
- А за рекой на траурных знаменах
- Зловещие смеются черепа.
- Вот для чего я пела и мечтала,
- Мне сердце разорвали пополам,
- Как после залпа сразу тихо стало,
- Смерть выслала дозорных по дворам.
Лето 1917
«Ты мог бы мне сниться и реже…»
- Ты мог бы мне сниться и реже,
- Ведь часто встречаемся мы,
- Но грустен, взволнован и нежен
- Ты только в святилище тьмы.
- И слаще хвалы серафима
- Мне губ твоих милая лесть…
- О, там ты не путаешь имя
- Мое. Не вздыхаешь, как здесь.
1914
«Когда в тоске самоубийства…»
- Когда в тоске самоубийства
- Народ гостей немецких ждал,
- И дух суровый византийства
- От русской Церкви отлетал,
- Мне голос был. Он звал утешно,
- Он говорил: «Иди сюда,
- Оставь свой край глухой и грешный,
- Оставь Россию навсегда.
- Я кровь от рук твоих отмою,
- Из сердца выну черный стыд,
- Я новым именем покрою
- Боль поражений и обид».
- Но равнодушно и спокойно
- Руками я замкнула слух,
- Чтоб этой речью недостойной
- Не осквернился скорбный дух.
Осень 1917