107 
Затем Майк снова вернулся к состязаниям на ярмарке и к способам привлечения внимания к себе, а Сара задумалась, что будет дальше, когда все останется позади.
Когда Грега и его мать уведут в наручниках, Майк уедет с ними, и она, Сара, больше никогда его не увидит.
Она изо всех сил старалась казаться спокойной. Майк, в сущности, не обманывал ее: он с самого начала объяснил, что женится на ней только в интересах дела. И даже добавил, что потом они разведутся. И ни разу не говорил, что любит ее. И никогда не…
— Сара!
— Извини, задумалась.
— Хочешь еще чаю?
Сара протянула свой пустой стакан, Майк наполнил его. «В последний раз», — опять подумалось ей. Еще несколько дней — и они расстанутся навсегда.
Она посмотрела на Майка, сидящего напротив. Войдя в дом, он снял чистую белую рубашку, обувь и носки и теперь сидел в одних тщательно отутюженных черных брюках, подпоясанных ремнем с неброской золотой пряжкой. Эти брюки Сара сама утюжила сегодня утром, а ремень выбрала в Форт-Лодердейле. Щеки Майка потемнели — сегодня он не успел побриться перед поездкой к мистеру Лангу, потому что они без устали предавались любви. Сама Сара дома сменила платье на любимую голубую ночную рубашку.
Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до Майка, но она сдерживалась. Он продолжал объяснять что-то про камеры, которые установят в шатре гадалки, но Сара чувствовала, что он чем-то встревожен.
— Ты все запомнила? — спросил Майк.
Сара не слушала, но знала, что Майк повторил то же самое, что и раньше.
— Никому не говорить, что мы женаты. Пусть известие обрушится на Грега, когда я увижу его.
— А еще?
— Держаться уверенно, завести с ним разговор при всех. Чтобы добиться максимального эффекта, надо огорошить его известием, что перед самой нашей свадьбой я вышла за другого.
Различив в ее голосе саркастические нотки, Майк поднял бровь.
— Я слышал, его жена сделала подтяжку лица и теперь выглядит бесподобно.
— Рада за нее! — Сара начала убирать со стола.
— Твоя мама прислала мне сообщение: завтра я должен перед ярмаркой переодеться у нее дома.
Сара встала к кухонной раковине, спиной к Майку.
— Да, в твой новый килт. На ярмарку их надевают почти все мужчины Эдилина, даже мой отец, а он терпеть не может наряжаться. И Люк…
И вдруг, не договорив, она расплакалась. Майк мгновенно подскочил и обнял ее. Сара уткнулась лицом в его теплое плечо, ее слезы заструились по коже Майка.
Подхватив Сару на руки, Майк отнес ее в спальню, положил на кровать и вытянулся рядом.
— Сама не понимаю, что на меня нашло, — всхлипнула Сара.
Майк протянул ей бумажный платок и пригладил волосы.
— Тебе страшно, и это совершенно нормально. Я хотел бы избавить тебя от этих волнений, но нам надо застать Вандло врасплох, а это можешь сделать только ты. Как только ты объяснишь ему, что его планы провалились, мы сядем ему на хвост так плотно, что…
— Не в этом дело, — прервала Сара. Она коснулась ладонью его груди, перебрала пружинистые темные волоски. Будут ли они вместе еще хоть когда-нибудь? Кто же теперь будет гонять ее в тренажерный зал? Кто обнимет, когда она расплачется? И рассмешит ее?
— Тогда в чем же? — спросил Майк. — Объясни мне.
Но она не могла. Гордость и боязнь вновь оказаться отвергнутой не давали ей сказать, что ее мучает.
Умолкнув и обнявшись, они лежали неподвижно. Сара знала, что пора вставать и начинать готовиться к ярмарке. Майку предстоит еще примерить килт — Сара предчувствовала, что это вызовет немало смеха. Сама она появлялась на ярмарке в средневековых платьях с длинной юбкой и заранее попросила Люка приберечь для нее венок из полевых цветов. Обычно Сара с нетерпением ждала ярмарки, а теперь думала о ней, как о событии, которое разлучит ее с Майком.
Подняв левую руку Сары, Майк разглядывал ее кольца.
Сара перекатилась на спину и прижалась к нему боком. Она чувствовала, как натянулась спереди ткань его брюк. В голове снова пронеслось «в последний раз».
— Они тебе идут, — сказал о кольцах Майк.
— Это лучшие кольца в мире.
— А мне пришлось выбирать бриллиантовое в такой спешке, что я даже не знал, сумею ли тебе угодить.
— Моя мама тебе не помогала?
— Нет. Только кружила надо мной и компьютером, как ястреб. Скажу честно: еще никто не заставлял меня понервничать так, как твоя мать.
107 
